Читать «Образовательное значение родного языка» онлайн - страница 6

Кроме двух указанных причин ослабления чувства речи, есть еще одна общая: это недостаток упражнений в речи. Кто не замечал, что люди, а особенно дети, молчаливые, застенчивые говорят менее правильно, чем экспансивные?

Условия, способствующие развитию и обострению языкового чутья, имеют объективную и субъективную сторону. Объективная сторона – это достоинства речи в окружающей человека среде и родная поэзия в ее действии на человека. Субъективная – это восприимчивость и чуткость к поэтической, национально-художественной стихии в речи. Высшею степенью языкового чутья всегда обладали поэты; вспомним при этом из области нашей родной поэзии, что Крылов, Пушкин, Аксаков, Тургенев воспитали свое чувство речи не на иноязычных грамматиках, а на общении с народом, в речи и поэзии которого хранится живой источник творчества. Чем выше в человеке чуткость и восприимчивость (их не надо смешивать с подражательностью), тем оригинальнее его язык, т. е. тем тоньше его языковое чутье. Чем меньше в человеке восприимчивости, тем более подчиняется он речи окружающей среды.

Обратимся отсюда к характеристике языка среды, среднего языка или того центрального Sprachgefühl, о котором мы упоминали выше.

Как в отдельном человеке с возрастом, с изменениями в окружающих условиях, с новым чтением меняется и языковое чутье, сохраняя лишь свой фундамент, заложенный в раннем детстве, так и в поколениях меняется мерка красивого, изящного в языке: гекзаметры Гнедича с их славянизмами и высокою речью для нас теперь утомительны, и мы должны становиться на историческую точку зрения, чтоб оценить их выразительность.

Карамзинская фраза кажется нам уныло-однообразною – прилагательные после существительных, наречия после глаголов – эта постоянная черта стиля, некогда пленявшая, кажется нам теперь искусственною. Отодвинемся еще далее, возьмем какое-нибудь стихотворное поздравление Симеона Полоцкого – неуклюжие вирши, где в дикую силлабическую форму вложена смесь церковно-славянского языка с живым белорусским наречием и книжным юго-западным стилем; можно ли поверить, что такое произведение могло некогда считаться изящным и возбуждать удивление? С другой стороны, новые слова и обороты, которые когда-то считались странными, для нас теперь такие же элементы языка, как и коренные русские слова: произнося речения предмет, развитие, промышленность, мы вовсе не чувствуем теперь, что нет еще столетия, как они были искусственно образованы на манер иностранных Карамзиным.