Читать «Обмасонивание» онлайн - страница 12

У нас же всё для людей? Мы же по-хорошему, по закону, обоснованно! А вдруг я ошибся, недопонял? А где аргументы? Улики неопровержимые?

Не та эпоха, Ваня. Посмотри на Боголюбского. У него главное — закон. А самый главный его закон — я так решил.

Яркие чувства послужили толчком к размышлению. Я вдруг осознал, что «оторвался от жизни народной». Устроил себе «тепличные условия». Выплел «кокон». Из дорог, домов, вещей. В массе своей — мне приятных, удобных. Из людей. В большинстве своём — дружелюбных.

«У меня — всё есть»: пожар — пожарники, война — военные, гоньба — телеграфисты… Чистенько, тёпленько, сытненько… Уютно. И вылезать из этого в дерьмо на мороз — очень не хочется.

Да только Русь Святая — иначе живёт!

Да и фиг, с ней, с Русью! На что она мне?!

Только висит эта громадина над городком моим. Подмороженной кучей навозной до неба. И чего в той куче стукнет-грюкнет-сложится… один бог ведает. И не то, чтобы она пойдёт-повалит меня бить-крушить… просто полюбопытствует, просто пальчиком поковыряет. А я тут… «ласты склею».

Необходимость «решать русский вопрос» стала мною ощущаться не как «хорошо бы», но как срочное, важнейшее условие моего собственного существования.

Перебирая известные мне попаданские истории, я вновь приходил в недоумение: нет мотивации прогрессорству. Что заставляет конкретного «васю» или «петю» напрягаться, «подпрыгивать», рисковать своей — единственной! — головой?

Помочь «миру старту» в непрерывно ветвящемся дереве Иггдрасиль — невозможно.

«Чужой земли мы хотим ни пяди, Но и своей вершка не отдадим».

У попандопулы нет в мире вляпа «своей земли». Есть выглядящее похожим.

«Над прошедшим небо сине. Вдоль дорог дожди косые. Так похоже на Россию. Только, всё же, не Россия».

«Чужая земля». Не хочешь «чужой»? — Другой нет. Будешь жить без земли под ногами? Аки светило небесное?

Единственная опора — личность. Собственная. Базовые инстинкты которой, в наборе из описанного мною квартета, довольно быстро удовлетворяются. Остаётся свернуть пространство-время. Закуклиться. Как кадавр у Стругацких.

* * *

Попандопулопипнутый персонаж отличается от прочих литературных героев.

В классическом романе герой гоняется за женщиной. Ура! Догнал! Успокоился. Конец истории.

В авантюрном романе герой ищет какой-нибудь «сундук Генри Моргана». Ура! Нашёл! Успокоился. Конец истории.

Это — нормальные для своего конкретного места-времени люди. Их что-то «возбудило». И они, подобно электрону в атоме, взлетели на более «высокую орбиту» чувств и действий. «Мгновение славы», «пик жизни».

«Где-нибудь, когда-нибудь мы будем вспоминать. Об огнях-пожарищах, о друзьях-товарищах…».

Испустил свой «квант света» и «провалился» на более низкую, на обычную «орбиту» своего существования. Там — вспоминает.

Попандопуло не имеет в «мире вляпа» «обычной орбиты». Он может «провалиться» только в могилу. Или в её аналоги типа сумасшествия или пьянства. Или — «светить» непрерывно. Он «возбуждён» миром своего «старта».