Читать «Обвиняется в измене» онлайн - страница 5

Дав распоряжения водителю, Бергер не спеша направился к длинному черному лимузину Этнера. Скорее бы наступила хоть какая-то определенность в этой донельзя затянувшейся войне с русскими. Впрочем, разве не является Сталинград началом определенности, вернее — предопределенного конца?! Этот удар просто-таки потряс «тысячелетний рейх», а если за ним последуют другие подобные сотрясения, то надолго ли хватит пороху?

Усаживаясь рядом с группенфюрером, Бергер неожиданно подумал, что после войны неплохо бы написать книгу о тех, с кем свела его судьба, о подноготной людей, сумевших встать во главе нации. О, это будет дорогая книга, особенно если продать рукопись за океан, воспользовавшись родственными связями жены. В зависимости от того, кто станет победителем, определится содержание книги и ее направленность. В этом свете разговор с Этнером — еще один шаг к созданию рукописи — Бергер надежно спрячет до поры в памяти, а на память он пока еще никогда не жаловался.

Вечером Геббельс смотрел еженедельное кинообозрение «Вохеншау». Сидя в мягком кресле темного кинозала министерства пропаганды и равнодушно следя глазами за мелькавшими на экране кадрами кинохроники, он раздумывал о том, что военные и конструкторы вновь не оправдали надежд фюрера на создание непобедимого оружия — с новым танком придется еще много повозиться, а время уходит катастрофически быстро. Если не прикрыть случившуюся под Сталинградом страшную неудачу новыми успехами в летней кампании, то дух армии неизмеримо упадет и поднять его будет не под силу всей пропагандистской машине. Дух поднимают победы, а не кинохроника, — она хороша для обывателя или солдат и офицеров тех частей, которые пока не нюхали восточного фронта, не замерзали в окопах под Москвой, не бежали по обледенелым, усеянным трупами дорогам, увязая в сугробах и бросая технику, не жарились под палящим солнцем донских степей и не горели в огне Сталинградского котла.

Нет, новое успешное наступление жизненно необходимо, как глоток свежего воздуха для задыхающегося от удушья в приступе жестокой астмы. Потихоньку рейхсминистр пропаганды уже начал готовиться: на радио записывают фанфары — их трубным звуком будут начинаться победные сообщения с фронта. Но пока фанфары не удовлетворяли Геббельса — не то, все время не то, не чувствуется в них торжества, мощи Германии и ее непобедимых железных солдат. Он приказал пробовать еще и еще, пока не добьются нужного звучания, от которого продирает мороз по коже, возникает у обывателя щенячий восторг и навертываются на глаза слезы умиления, как при раздаче всеобщей государственной похлебки, призванной объединять нацию.

Да, пожалуй, сегодня придется отложить поездку на киностудию и опять побывать на радио, поторопить их, заставить работать быстрее — фанфары заранее должны быть готовы к новым победам. А победы так нужны, ах, как они нужны сейчас, во время всеобщего траура! Плевать на мораль: Макиавелли не зря писал, что мораль и политика живут на разных этажах — иначе солдат казнили бы за убийства на войне, правителей, раздающих свои земли, ставили всем в пример, услужливых сановников прямо называли рабами, а народ, поклоняющийся тирану, безумным.