Читать «Обвиняется в измене» онлайн - страница 267

Губы стоявших около постели шевелились, но слов Семен понять не мог — мешал не прекращающийся гул в голове, как будто он был все еще там, в том страшном лесу, где ползло облако пара, скакали горячие огненные кони и с жутким воем пикировали самолеты. Странно видеть шевеление губ и ничего не слышать — словно люди отделены стеклянной стенкой аквариума. А на душе наступило успокоение — он дошел, он у своих, — и Слобода улыбнулся, слабо раздвинув спекшиеся губы.

— Пришел в себя, — заметил один из военных и, повернувшись к врачу, спросил — С ним можно говорить? Он понимает или нет?

— Видите ли, — отводя военного немного в сторону, тихо ответил доктор, — случай чрезвычайно тяжелый, сильнейшее истощение нервной системы, плюс длительное голодание. Нам, конечно, неизвестны все подробности жизни больного до того, как его передали на излечение, но надо еще несколько месяцев, чтобы поставить его на ноги.

— Я спрашиваю: можно ли с ним говорить? — нетерпеливо перебил врача военный. — Кстати, почему ремни, он что, буйный?

— Нет, но в состоянии беспамятства может причинить себе вред, — стараясь не обращать внимания на резкий тон, каким с ним разговаривали, доктор засунул руки в карманы халата. — У него бывают моменты просветления, возвращения памяти, к счастью, теперь все чаще, но ненадолго. Я же вам говорю: надо несколько месяцев, пока не наступит значительного улучшения.

— А когда это, — военный наморщил лоб, вспоминая, — ну, просветляется в голове, он чего-нибудь рассказывает? — и впился глазами в лицо врача.

— Как правило, наступает слабость, а мы используем учащающиеся моменты восстановления, чтобы как следует накормить больного. Вы так и не сказали, что хотите от него?

— Нам надо его забрать, — отрубил военный. — Его переведут в другую клинику. Приготовьте документы. Машина внизу.

— Я дам сестру для сопровождения, — предложил врач.

— Не беспокойтесь, здесь недалеко. Распорядитесь, чтобы его одели и вывели к машине.

Бросив недоверчиво-испытующий взгляд на столпившихся вокруг постели больного военных, в накинутых поверх формы белых халатах, доктор вышел из палаты. На душе у него было тоскливо и муторно, но как спорить с людьми, облеченными властью? Если вдруг начнешь им рассказывать о том, что бормочет в бреду потерявший разум человек, начнешь пересказывать, какие вопросы он задает, когда приходит в себя, — не навредишь ли ему? И что может он, пожилой и больной психиатр, обремененный семьей и заботами? Что?

Санитары ловко одели казавшегося совершенно безразличным к происходящему Слободу, поставили на ноги и, поддерживая с двух сторон, вывели в коридор. Один из военных, внимательно наблюдавший за процессом одевания, вышел следом за ними.

— Вот, — вернувшийся врач подал старшему из военных конверт с бумагами. — Здесь выписка из истории болезни.