Читать «Обвиняется в измене» онлайн - страница 177

— Н-но! — причмокнул губами усатый возница, понукая лошадь. — Пошла, холера!

Мягко перекатившись через неглубокий кювет, телега выползла на дорогу, и опять застучали глухие шлепки обмотанных тряпьем и овчиной копыт.

Звезды наверху изменили положение — близилась середина ночи. Антону хотелось закурить, лечь на дно телеги и глядеть в небо, не думая ни о чем, забыв про тревожные крики птицы, укрывшейся в густых зарослях, про вновь занывшую рану на спине — к погоде, что ли, беспокоит? Или, может быть, натрясло дорогой?

Усатый партизан погонял и погонял лошаденку, стремясь скорее проскочить опасный участок пути. Хлопали по потной спине истощенной кобылки веревочные вожжи — ременные сварили в котлах и съели зимой, когда плотно обложили в лесу каратели, месяцами не давая высунуться ни к одной из близлежащих деревень. Медленно плыли назад звезды над головой, сурово молчал лес по обочинам, и тишину нарушали только тонкий скрип телеги да диковинные матерные выверты, которыми возница сквозь зубы подбадривал ко всему привычную клячу.

— Скоро уже, — наклонившись к Семенову, свистящим шепотом сообщил молодой партизан, — сейчас свернем.

Павел Романович кивнул и пришлепнул севшего на щеку комара.

Занявший рядом с ним место мальчишка дремал, уронив голову на грудь, и часто вздрагивал, видимо, ему снилось что-то нехорошее. Что, кроме войны, могло сниться пацану, успевшему узнать голод и холод, вой самолетов и треск автоматов карателей, вонючую болотную жижу до ноздрей, гарь пожарищ спаленных деревень и маленькие лесные погосты, позабывшему тепло и уют родной хаты, привыкшему вместо школы отправляться на смертельные минные поля, совсем не для того, чтобы собирать на них оставшиеся колоски. Он сам мог стать в любой момент безжалостно срубленным колоском на кровавой жатве войны.

Кобыленка заметно приустала и, снова свернув в лес, несмотря на все понукания усача, шла только шагом. Пришлось соскочить с телеги, давая лошади отдых. В темноте ноги никак не могли нащупать лесную дорогу и спотыкались о коряги, поэтому все держались за дощатый борт телеги, рискуя занозить ладонь или палец. Вокруг все так же тихо, только тянет сыростью от недалекого болота да больше стало комаров.

Вскоре остановились. Потягиваясь и зевая, слез с телеги дремавший мальчик, поеживаясь от стылой ночной прохлады леса, походил по краю дороги, отыскивая тропку. Нашел и остановился под кустом, почти слившись с чернотой леса.

— Бывайте, — пожал уходившим руку усатый партизан. Он оставался ждать возвращения разведчиков, которым предстояло доставить в город Антона и Семенова.

«Человек ко всему привыкает, — шагая следом за мальчиком по петлявшей в темноте тропке, подумал Волков. — «Бывайте» — и все. Зачем тратить лишние слова, когда и так ясно, куда отправляются люди? Как мы, оставшиеся в своем тылу, сможем потом понять и оценить мужество оставшихся в тылу врага? Оставшихся практически безоружными, страдающих от кровавых поносов, вызванных питанием содранной с деревьев истолченной корой. Не имеющие нормального крова над головой и ни минуты покоя, они находят в себе силы воевать. Может ли привыкнуть к такому человек?»