Читать «Обвиняется в измене» онлайн - страница 125

Она сунула ему в руки кусок хлеба и очищенную картофелину. Слобода взял и, кляня себя, жадно впился зубами в дразняще пахнущий хлеб.

«От себя отрывают, — подумал он, — чем отплачу за добро, чем? Сейчас хлеб наравне с жизнью…»

— Лекарства бы тебе надо, — глядя, как он ест, горестно вздохнула хозяйка. — Да где их теперя взять? Слышь, Семен, а что за дело у тебя в городе-то?

— Почему вас это интересует? — насторожился пограничник.

— Да ты больно шибко убивался в беспамяти, все об каком-то Андрее говорил. — Она не отвела взгляда, и он обмяк, откусил от картофелины, раздумывая, как ответить.

— Важное дело, очень важное. Не только мое, военное, — наконец сказал Слобода.

— Может, Таньку мою послать? — несмело предложила хозяйка. — Ты не гляди, что мала ростом, ей уж семнадцатый пошел. Староста наш, Трифонов, мужик свойский, мы его сами выбирали, он ей записал тринадцать, чтобы не угнали к германцам. Попрошу, он поможет. Оне с моим мужем друзья были, да на войну только мой попал, а Трифонов остался. Одноногий он, еще с первой мировой, будь она неладна. А Танька сходит, здешних немец в город пускает. Доверишься?

Семен задумался. Конечно, местная девчонка, да еще не выдавшаяся росточком — видно, пошла в мужа хозяйки, — вряд ли вызовет подозрение у немцев и полицаев. Это, пожалуй, выход. Но надо решить, как ей поступить в городе? Придется дать адрес явки и пароль, научить, как провериться, прежде чем постучать в нужный дом, что говорить, а о чем умолчать. Если ей действительно семнадцатый год, поймет, какое дело доверено и что за это с ней будут вытворять немцы, если дознаются. Не хочется рисковать чужой, совсем еще молодой жизнью, но что остается?

— Хорошо, позовите ее.

Взяв девушку за руку и усадив ее на край топчана, Слобода помолчал, собираясь с мыслями. Потом сказал:

— Город знаешь?

— Немного, — оробев, тихо ответила Таня.

— Надо найти Мостовую улицу, дом три. Там спросишь дядю Андрея…

Танька ушла в город через день. Семен, с нетерпением ожидавший ее возвращения, потерял покой. Дойдет ли, не остановят ли на дороге, найдет ли дом на Мостовой улице, поверят ли ей там? От этого зависело столь многое! И жалко девушку — маленькая, худенькая, похожая в своих старых широких платках на замерзшего, нахохлившегося воробышка, — она должна делать суровое дело, которое зачастую оказывалось не под силу и крепким мужикам, ломавшимся от нервного напряжения постоянного ожидания опасности и провала. Кабы не беда у него с лицом да слабость, не дающая возможности самому отправиться в город, ни за что не взвалил бы на ее плечи такого непосильного груза.

К вечеру он попросил у хозяйки бумагу и карандаш. Та принесла замусоленную школьную тетрадку с тремя оставшимися листочками в клеточку и огрызок синего карандаша. Остро заточив его, Семен при свете коптилки мелким почерком написал обо всем, что произошло с ним, начиная с двадцать второго июня сорок первого. Мысли путались, слова не хотели выстраиваться в гладкие фразы, приходилось экономить место и писать сжато, упоминая только о самом существенном. Но все равно получилось длинно и едва хватило бумаги, даже исписал обложку.