Читать «Оазис человечности 7280/1. Воспоминания немецкого военнопленного» онлайн - страница 84

В условленное время Дмитрий уже ждал меня у ворот со своим экипажем, и мы поехали. «Ну, — спрашивает шофер, — хорошо провел день?» Сам он ездил к своей невесте и все это время был у нее. По его жестам легко догадаться, что он с ней спал. Нет, я про Нину ничего говорить не буду. Странно я себя сейчас чувствую. Кажется, влюбился в эту украинскую красавицу. А он, не умолкая, рассказывает про Сибирь, про то, что служить ему остается еще целый год. Нашел о чем горевать, я вот уже четыре года, как не был дома, слава Богу, хоть письма от родных получаю!

Приехали в лагерь, я — бегом к себе, чтобы рассказать Максу про Нину. А там — пустые лежаки, никого нет. Отыскал Манфреда, нашего «профессора» музыки. И он мне все быстро объяснил. По приказанию начальника лагеря наша концертная бригада опять должна давать представления. И мой Макс вместе с нашим комендантом Максом целый день занимаются этим делом. У венгров тоже был свой театр, артисты жили все вместе в отдельной комнате, и нам разрешили переселяться туда. Манфред взял меня с собой, а там наши артисты уже устраиваются. Кровати здесь отдельные, никаких двухэтажных, вот это да, еще лучше, чем в Прови-данке. Настоящая роскошь — есть даже два кресла! Вообще-то они для сцены, но пусть стоят здесь, понадобятся на сцене — отнесем туда… А рядом, в соседней комнате, — длинный стол и скамейки по обе стороны, человек на двадцать. Это наш «класс» для работы. А за сценой нашлась кладовая со всевозможным театральным реквизитом и костюмами. Чего только не наготовил этот здешний начальник лагеря, Владимир Степанович!

Столько приятных неожиданностей, столько дел, что я никак не могу отвести Макса в сторонку, чтобы рассказать о Нине — только ему одному. Наконец вышли с ним в коридор. Он ждал каких-нибудь неприятностей, а я ему про любовь, да, да, про любовь, про единственную! Макс ужасно обрадовался, обнял меня, говорит: «Я так желал этого тебе, мой мальчик, так ждал этого!»

И тут же стал давать мне советы — как бережно я должен с этим обращаться. Чтобы я не впадал в разочарование, если Нина не ответит или не сможет ответить на мои чувства, независимо от причин. Но важнее всего — чтобы никто ничего об этом не знал. Венгры рассказывали ему, Максу, что русские с такими вещами шутить не любят. Однако у многих венгров были здесь подруги, были и такие, что забеременели.

Что это Макс мне говорит? Я ведь еще не перемолвился с Ниной ни единым словом! Но видно, Макс хорошо меня знает, чтобы понимать: если я вбил себе что-то в голову, то буду добиваться своего, что бы там ни было. А я вспоминаю, как собрался было поступать в партийную школу в Москве, и скольких сил стоило Максу отговорить меня, и что ему пришлось даже дать мне затрещину. Я должен быть ему вечно за нее благодарен…

И я обещаю Максу не предпринимать ничего необдуманно, а пока что — ложиться спать. Но как мне заснуть? Ломаю себе голову, как устроить так, чтобы поскорее увидеть Нину снова. Ну, а как это было дома, когда я был влюблен в маленькую балерину? Нет, тогда было совсем другое. Ну, провожал из театра. Дороги от театра до дома ее родителей было полтора часа на трамвае. Кроме робких прикосновений и поцелуя: «Спокойной ночи!» — перед дверью на прощанье, ничего и не было. Дома мама не уставала меня бранить — где это я пропадаю по ночам? А в пять утра мне уже надо было вставать, ехать на работу, где я был в учениках…