Читать «Оазис человечности 7280/1. Воспоминания немецкого военнопленного» онлайн - страница 70

КАК РОДНОЙ ОТЕЦ

Вообще-то я уже не хотел лезть в политику. У нас ведь здесь кроме информации из газет каждые два-три дня устраивают политинформации. Вот сегодня первый раз выступал бывший военнопленный — с пламенной речью за единство немецкого отечества. Он работает в каком-то комитете, который хлопочет о том, чтобы из четырех оккупационных зон сделать единую Германию, в которой наконец-то воплотятся повсюду достижения социалистического рабочего движения. Его потому и отпустили из плена досрочно, чтобы он там на родине помогал наметить правильный путь. А те из нас, сказал он, кто желает отдать все силы возрождению Германии на социалистических началах, должны добровольно заявить об этом. Их пошлют на курсы в специальную школу в Москву, где хорошо подготовят к выполнению этой задачи в Германии, которая, правда, пока еще оккупирована…

Заманчивое дело — попасть поскорее домой таким способом! И я впервые всерьез спорю с Максом, когда мы возвращаемся к себе в комнату. Макс пытается объяснить мне, как в Москве будут вколачивать в меня идеологию, воспитывать из меня послушного коммуниста. А я вижу все это по-другому, я просто хочу поскорее домой. К его доводам я остаюсь совершенно глух, а когда к тому же нагло обзываю его закоренелым нацистом, Макс сгребает меня и дает хорошую затрещину. Слава Богу, мы одни в комнате.

Получив оплеуху, я заупрямился еще больше и готов был тут же бежать — подавать заявление, ехать в Москву… А Макс крепко держит меня и умоляет послушать его. «Я обещал твоим родителям заботиться о тебе, а ты что?» Макс совершенно вне себя. В комнату входит Манфред, дирижер оркестра; он, кажется, нашу перебранку услышал. «Послушай, Вилли, не делай глупостей! Если коммунисты тебя раз зацапают, обратно не выберешься. Макс прав, что не пускает тебя в Москву. Останемся все вместе! Вот увидишь, долго держать нас тут Иваны не смогут».

«А может быть, я смогу как-нибудь помочь вам, если буду в Москве, а вы — еще здесь, за колючей проволокой!»

«Эх, Вилли, да ты пойми! Москва манит, я это понимаю, очень даже хорошо понимаю, но ведь это не выход. Ты здесь видел хоть одну газету из английской или американской зоны? Нет! А все, что они нам тут преподносят, это же пропаганда из Восточной Германии. Ты же получаешь почту из дома. Тебе там ничего не бросается в глаза? Верно, мы никогда еще откровенно об этом не говорили, но уверяю тебя, честно: не хотел бы я, чтобы Иваны верховодили и у нас дома, с меня хватает — здесь…»

Макс положил руку мне на плечи, обнимает меня, как мог бы обнять отец. И я мирюсь с Максом, я забуду, что он дал мне затрещину, может быть, это меня встряхнуло, пробудило от иллюзий. И мы идем на ужин вместе. В мои двадцать годков я ведь иногда воображаю, что все уже знаю сам, но если задуматься всерьез, то без Макса я — никто и одному мне с окружающими меня трудностями не справиться.