Читать «Оазис человечности 7280/1. Воспоминания немецкого военнопленного» онлайн - страница 157

Я стою рядом с Гейнцем, и, подойдя к нам, Владимир Степанович тихо спрашивает, вкусный ли сегодня суп — гостям предложить можно? Гейнц, кажется, не уверен. Но мы же пробовали, суп хороший, и гости ведь понимают, что они не в шикарном ресторане. Хорошо, что Гейнц сварил на пробу только кастрюлю, как раз хватило всех угостить. И свежий хлеб для них нашелся.

Всем хватило, и никто не поморщился. Значит, Владимиру Степановичу лишний «плюс» у каких-то начальников. Только позже мы узнали, что гражданские — это были представители международного Красного Креста. Наверное, наш лагерь «можно показывать», а может быть, он даже образцовый. Во всяком случае, по сравнению с теми, где мы побывали раньше.

Чем ближе к четырем часам, тем больше я нервничаю. Чего только я не передумал! И как скажу Маше, что люблю Нину, а в постель с ней больше не хочу. Или, как она захочет поцеловать меня, а я ее оттолкну… Нет, так не хочу, она ведь ничего плохого мне не сделала, совсем наоборот, а я наслаждался ее ласками. Скажу-ка я ей просто, что боюсь попасться и, значит, не хочу уединяться с ней, это она лучше всего поймет. Или совсем не пойду к ней сегодня!

Да нет, это же только откладывать «на потом», это не решение. И обижать я Машу не хочу, значит, о Нине ничего говорить не буду, вот и всё! Что сказал мне Макс? Что это еще неизвестно, увижу ли я когда-нибудь Нину снова. Так, может, мне и дальше наслаждаться близостью с Машей? Не знаю, что мне и делать, что правильно, а что нет. Я же люблю Нину, а вчера был с другой женщиной… Ну и что? Я же был счастлив и горд, что такая женщина лежит у меня на груди, что она ради этого обо всем забыла, бросилась в омут. Нет, это слишком прекрасно, чтобы вот так взять и бросить. А что, если это был у нее только эпизод, прихоть сексуально озабоченной женщины? Ну нет, эту мысль я тоже отгоняю. Не из самолюбия ли?

Что за бред, все эти мои размышления!

Пришел к больнице в раздерганных чувствах. «Пожалуйста!» — из-за двери в ответ на мой стук, и я вхожу. Маша стоит за письменным столом, смотрит на меня большими глазами, идет навстречу, целует меня — и в мгновение ока все мои «правильные мысли» испаряются; я ее страстно целую. А Маша берет меня за руку и ведет в комнатушку, соединенную с ее кабинетом. Там стоят картонные ящики с книгами. «Мы их повезем ко мне домой. По очереди…» — Она лукаво улыбается.

Я поднял ящик, он не тяжелый, и мы пошли. Прямо через лагерь, к воротам. Там Маша зарегистрировала в охране, что ведет меня с собой. Отсюда до ее дома нет и ста метров, это жилой блок, где живут все офицеры нашего лагеря с семьями. Машина квартира на втором этаже. На лестнице чисто, этим занимаются уборщики из лагеря.

Никогда я еще не был в таком жилом/доме. Поставил коробку на пол. Маша попросила снять ботинки; наверное, это здесь так полагается, ведь когда ездили с Дмитрием к его девушке, там тоже все снимали обувь. И так же, как было там, Маша протягивает мне шлепанцы. И тут же обнимает меня, треплет волосы и ведет показывать свое маленькое царство. Из узенького коридора дверь в ванную комнату, там ванна белого цвета на ножках, я в такой никогда не купался. У нас дома ванна была цинковая, ее приносили по субботам из подвала на кухню и наполняли теплой водой из котла, его грели на кухонной печи. Места в той ванне было на одного мальчишку, второй мылся в той же воде, только волосы споласкивали свежей. Отец мылся на работе, на шахте, а мама — после того, как мы с братом ложились спать.