Читать «О чём плачут слизни» онлайн - страница 3

Верно, молодая утопленница устала бояться, потому что безропотно сняла сарафан, развесила его перед огнем, сама укутавшись полушалком, который Кика связала из клочьев линялой волчьей шерсти, набранной по весне на родном болоте. Нет лучше средства от простуды, чем волчья шерсть, недаром волк, покуда шкура цела, никогда не простужается.

Девчоночка отогрелась, и ее с ходу сморил сон, что порой нападает на человека, глянувшего в лицо жутковатой гибели. Иной, избежав опасности, по трое суток не спит, а другого сон валит, что топором. Кика притушила огонь – и без того в затинке натоплено, как и зимой не бывает, – прикрыла девчонку второй шалюшкой, а сама всю ночь просидела, разбираясь с плетеным кружевом, что выходило из-под стального крючка. Крючок понравился, хотя Кика не любила металла. Но это не беда, можно самой смастерить, из птичьей косточки, еще и лучше будет.

Кика, как и все ее племя, спать не умела и под утро выбралась наружу: набрать свежей тины и гусиных яиц на завтрак. Гуси как раз начали обустраивать гнезда, и Кика разорила одно, зная, что гусыня покричит сердито, а потом снесет новые яйца.

Вернувшись домой, увидала, что девушка проснулась и сидит за работой. Была она уже переодета в свое, а шалюшку аккуратно сложила. Такое дело Кике понравилось. Захотелось утешить бедняжку, сказать что-нибудь ласковое, но что можно сказать живому человеку, запертому в затинке?

– Ничего, девонька, привыкнешь. Ты, я вижу, работящая, а работящей везде хорошо. Не пропадешь.

Девчонка глянула затравленно и ничего не сказала. Видно было, что у нее на уме, но просьбишка осталась невысказанной.

«Ох, чует сердце, не привыкнет она, – подумала Кика. – Зачахнет девчонка, как пить дать. Может, надо было силком ее заставить слезу сглонуть? Или сейчас окормить?..»

Ничего не придумавши, Кика занялась обедом. Поела сама и девчонку поесть заставила, ничем не окормивши. Потом вдвоем уселись за работу – прясть, а то готовым ниткам уже конец виден был.

Тину прясть девка не сумела, пальцы не те. Вроде бы и тоненькие, и ловкие, а зеленые пряди размазываются слизью, не желая скручиваться в нить. Пришлось прясть самой, а помощнице отдать плетение. Та послушно делала все, что ни прикажут, на вопросы отвечала кротко и коротко, сама вопросов не задавала.

– Чего ж ты не спрашиваешь, зачем рукодельничаем? – не выдержала Кика.

– Зачем зря спрашивать? Работа и есть работа, ее делать надо.

– Хе!.. Моя работа не простая. Вот, смотри! – Кика отворила окошко, указав рукой наверх.

Окошко в затинке не простое, выходит оно в липкую, непроглядную мглу, но видать сквозь него далеко и ясно, словно в подзорную трубу. Хочешь – нижнее царство разглядывай, хочешь – на волю выгляни. И видно все, и слышно, только потрогать нельзя. И еще, всего обзора – не дальше болота. В своем царстве Кика хозяйка, а на чужое – и глядеть не моги.

На этот раз окошко открылось из-под низу. Густой ил казался полосами тумана, комья торфа висели среди болотной жижи, словно черные клубы дыма. И лишь задавленный родничок на самом дне струил ледяную воду, омывая волшебный Стынь-камень. Плывун вогнутым небом нависал над головой, ограничивая кругозор.