Читать «Ностальящее. Собрание наблюдений» онлайн - страница 6
Наталья Борисовна Иванова
У «новых русских» был запрограммирован — вместе со стилем жизни — и уровень трат. Эстетические вкусы «новых русских» отчасти росли «снизу» (малиновые пиджаки, золотые вериги, коллекции самых дорогих автомобилей, специфическая «замковая» загородная архитектура, квартирные интерьеры с колоннами, псевдоантичными статуями, фонтанами и бассейнами), отчасти же «сверху», под влиянием СМИ («Домовой», «Салон», «Табурет», расширяющаяся группа дорогих глянцевых изданий). Отсылаю и к анекдотам, зафиксировавшим и безвкусицу, и бессмысленность трат. В подземном рае торгового центра «Охотный ряд» на Манежной некоторое время просуществовал магазин «Мир новых русских», в котором «новым русским» за бешеные деньги предлагались товары, имевшие двойной адрес: например, палехские шкатулки. «…В Палехе происходит культурная революция. Некоторые местные художники стали писать на шкатулках шестисотые мерседесы, яхты, площадки для гольфа, сотовые телефоны и бизнесменов с охраной» (С. Мостовщиков. Черная шкатулка. «Московские новости», № 34, 1998). Сейчас магазин переехал на Старый Арбат.
«Новые русские» были заявлены как верхний класс, элита, поднявшаяся из общества, отброшенного, как ступень ракеты. Непосредственно под ними должен был располагаться средний класс.
После кризиса, разразившегося 17 августа 1998 г., газеты, в том числе «Ъ», меньше писали о «новых русских», больше — о среднем классе. Однако результатом довольно-таки массированного муссирования стал вывод, что существование мидла (тоже новорусское газетное словцо) как такового вообще в жизни проблематично. Был ли мальчик-то?
Был ли мидл — или пригрезился?
«Средний класс… не погиб в катастрофе, ибо среднего класса не было», — пишет Я. Кротов в «Общей газете» № 37 за 1998 г. («Под сенью баобаба»), сравнивая настоящий средний класс западного общества, обладающий не только собственностью, но и серьезной общественной ответственностью, с безответственными, но неплохо оплачиваемыми — до кризиса! — обеспеченными соотечественниками.
На самом деле если средний класс в России мифичен, то «новые русские» — мифологичны и мифообразующи.
Гораздо реальнее оказались «новые бедные»: по одним подсчетам, их в России сегодня одна треть населения, по другим — две трети. Подсчеты разнятся в том числе и из-за того, что в них фиксируется — выплаты (зарплат, пенсий и т. п.) или имущество (дома, квартиры, автомобили).
«Новые бедные» тоже выработали за годы существования новой России свою эстетику — в частности, эстетику лозунга, эстетику митингов и демонстраций. Если «новые русские» в своем стиле жизни исповедуют закрытость, будь то закрытость мафии или закрытость клубной жизни, порой забавно пересекающиеся (пример — Марк Захаров, член Английского клуба, ежегодное членство в котором стоит несколько тысяч долларов, встречающий с букетом роз в аэропорту «бизнесмена» Таранцева, арестованного и затем отпущенного в Россию властями США), то «новые бедные», наоборот, исповедуют эстетику площади, открытой всем желающим присоединиться. Графомания лозунгов, обладающая особой энергетикой («Денег нету — Путина к ответу», «Наше фу МВФу»), соседствует со скучнейшими профсоюзными прописями вроде «Поднимем минимальную оплату труда до уровня прожиточного минимума, то есть достойную оплату рабочему человеку». Лидеры движений и партий, пытающиеся организовать «новых бедных» и направить их «праведный гнев» в единое русло, упорно мифологизируют со своей стороны «новых русских». Конспирология — «наука» о заговорах тайных и враждебных сил — пока побеждает логику.