Читать «Новый Мир ( № 9 2008)» онлайн - страница 241

Андрей Архангельский. День беды. — “Взгляд”, 2008, 23 июня.

“Народ в эти дни [1941 года] совершал коллективный и в то же время индивидуальный выбор, который совпал с государственным. Наконец, выбор этот — воевать — был сделан по своей воле, а не из-под палки — иначе мы бы тут с вами не сидели и не писали колонки. Как этот выбор ему, народу, дался и в каких словах это формулировалось в миллионах голов — причем, может, всего за день или два до смерти, — мы до сих пор не знаем. <...> И это великий и, может быть, главный русский инстинкт — когда умирать в бою считается „приличнее”, чем не умирать”.

Андрей Архангельский. Будем кафками. — “Взгляд”, 2008, 30 июня.

“<...> абсурд сегодня — не часть мироощущения художника, не способ осмысления мира — а что-то вроде лаврового листка, заправки для супчика: для моды, для модности, для придания „серьезному” произведению „современного звучания”. То есть то, что пугало художника в ХХ веке, было знаком надвигающейся иррациональности, одним из последствий диктата масс, посредственности, массового безвкусия — сегодня стало декоративным элементом, обоями для десктопа. В академической музыкантской среде есть даже такое выражение — „шнитковать”. Немного электрогитары, немного колокольцев, щепотку додекафонии — и получается „загадошно”...”

“Кафка был, как сегодня бы сказали, интимофоб — человек, который испытывает страх не просто перед любым физическим контактом — а вообще от самого наличия, существования других людей вокруг. В сознании интимофоба прикосновение физическое — и растоптание внутреннего мира, души — равнозначны. Он бежит любых контактов — и это, конечно же, болезнь века именно двадцатого, когда людей „вокруг” стало слишком много”.

“В чем же главная мысль „Раскола”, что делает роман столь незаурядным явлением нашей отнюдь не бедной талантами словесности? А в том, как представляется, что Владимир Личутин первым — во всяком случае, в художественной литературе — во всем горестном объеме постиг размах русской беды — той неизбывной, неизжитой, поныне свербящей боли, что скрывается за этим острым, но давно обкатанным волнами времени словом „раскол””.

Павел Басинский. Говорим по-русски. — “Москва”, 2008, № 3 <http://

“Мы почему-то привыкли считать, что русский язык, особенно современный русский язык, это такая сливная яма, которая принимает в себя буквально все. Мы приходим в ужас от якобы невероятного количества новых иностранных слов. <…> На самом деле русский язык ужасно консервативен. <…> Русский язык так же легко впитывает новые слова, как и выплевывает их за ненадобностью. Мы нация в этом отношении прагматическая”.

“Но что самое удивительное: русский язык ужасно консервативен в отношении именно к родным словам непривычного звучания. Почти два десятка лет потребовалось, чтобы возвращенное Солженицыным из старой русской речи прекрасное слово „обустроить” вошло в прочный обиход. А сколько над ним издевались! В каком только хамском контексте не использовали его, чтобы лишний раз кольнуть Александра Исаевича. „Обустроить” — ха-ха! И что же? Слово живет, дышит и теперь уж точно не уйдет из повседневного языка. Еду на машине и вижу над дорогой рекламную растяжку: „Строим, ремонтируем, обустраиваем!” Мы долго пробуем слова на вкус, цвет, запах, а главное — на смысл. И еще на артистизм”.