Читать «Новый Мир ( № 6 2007)» онлайн - страница 183

“Многие газеты повторяли, что Сальери на смертном одре сам себя обвинил в ужасном преступлении, — в том, что он был причиной преждевременной смерти Моцарта, но ни одна из этих газет не указала источник этого ужасного обвинения, которое сделало бы ненавистной память человека, в течение 58 лет пользовавшегося всеобщим уважением жителей Вены.

Долгом всякого человека является сказать то, что ему лично известно, поскольку речь идет об опровержении клеветы, которою хотят заклеймить память знаменитого человека. Живя в Вене (с 1798 по 1804 г.), я был связан дружбой с семьей Моцарта и от нее именно я знаю самые точные подробности относительно последних минут этого великого композитора, который умер, как Рафаэль, в расцвете лет, не насильственной смертью, как нам говорят сейчас, а от нервной горячки, вызванной грандиозными усилиями, от которых и человек более крепкого сложения, чем Моцарт, неминуемо сошел бы в могилу. <…> Он был уже болен с самого своего отъезда в Прагу, куда был призван, чтобы написать там оперу „Милосердие Тита” по случаю коронации императора Леопольда II. Вернувшись в Вену, он начал писать Рек­вием. Обессиленный чрезмерным трудом, он был поражен глубокой меланхолией, которая вынудила г-жу Моцарт забрать у него партитуру. Эта мера и забо­ты его врача привели его в такое состояние, что он смог сочинить знаменитую масонскую кантату, успех которой его оживил до такой степени, что г-жа Моцарт не могла больше отказывать его настоятельным просьбам вернуть ему партитуру Реквиема, который он не успел закончить. Через несколько дней после возобновления этой работы приступы меланхолии возобновились в такой степени, что его силы иссякли: он не мог больше подыматься с постели, и ночью 5 декабря (1791 года. — И. С. ) прекратилась его жизнь.

С давнего времени у Моцарта было что-то вроде предчувствия собственной смерти. <…>

Не будучи связаны дружбой, Моцарт и Сальери питали друг к другу такое уважение, которое друг другу взаимно оказывают люди больших заслуг. Никогда никто не подозревал Сальери в чувстве зависти к Моцарту. Все, кто знал Сальери, скажут вместе со мной (который его знал), что этот человек, который в течение 58 лет вел на их глазах безупречную жизнь, не занимаясь ничем, кроме искусства, и используя всякую возможность сделать добро себе подобным, что этот человек, говорю я, не мог быть убийцей и сохранять в течение тридцати трех лет, протекших со смерти Моцарта, ту веселость ума, которая была ему свойственна и делала его общество столь привлекательным.