Читать «Новый Мир ( № 6 2007)» онлайн - страница 140

Я помню единственный пример твоего так называемого “воспитания”. Ты тогда, помню, привел в свою пиццерию — которую ты открыл где-то на территории жэ/дэ вокзала, — ты привел туда своего племянника. Ты учил этого пацана “барскому поведению”: ты заставлял его швырять бумажки от конфет на пол и говорил, чтобы он крикнул уборщицу — чтобы та прибежала и быстренько подмела. На глазах у племянника ты раздавал официанткам пощечины. Ты говорил об этих гнусных опытах, что это, дескать, “капитализм”… Может быть, ты помнишь, как мы с тобой только-только пришли в армию? Старослужащие тогда заставляли тебя стирать портянки и воротнички. А по ночам в казарме ты шептал мне из-под одеяла, что ждешь не дождешься, когда ты сам станешь “дедом” — чтобы так же унижать молодых и заставлять их стирать портянки. Ты не хотел покончить с этой тупой и порочной традицией. Ты не хотел на собственном примере показать, что в армии можно быть “дедом” и в то же время оставаться человеком. Ты, видимо, никак не понимал, что если тебе было унизительно стирать чьи-то портянки, то и другим это так же неприятно. И вот когда тебе объявили, что теперь кругом “капитализм”, что теперь “можно все”, ты, следуя армейской привычке, стал заставлять таких же, как ты, людей стирать твои грязные и потные портянки!

Ты вообще не любил говорить о душе, о духовности. То же самое — о совести или каких-то подобных вещах... Ты называл эти разговоры “банальными и неинтересными”… Особенно же ты избегал такого понятия, как “русская духовность”. Ты почему-то брезговал этим так, будто это что-то такое… особенно мизерабельное… Будто тебе подсунули гнилые лапти… Единственный раз, помню, ты заговорил о духовности в связи с какой-то брошюрой на тему тантра-йоги, которую ты только что прочел. Ты сказал, что отныне ты “будешь вырабатывать в себе духовность”. И вот как ты стал это делать: ты кувыркался в постели со всеми своими блядями и при этом задерживал семяизвержение. Ты говорил, что чем больше в тебе скопится спермы, тем больше в тебе будет “духовности”. Твои яйца раздулись, как помидоры, а я все не понимал — как это духовность может помещаться в мошонке? Но потом я решил, что твоя “духовность” может помещаться только в мошонке, и нигде больше.

Может, ты подумаешь, что это поза и что я как-то красуюсь, но меня всегда охватывало крайнее омерзение, когда я наблюдал твое холуйство, твою приторную любезность с теми, кто выше тебя рангом. Наш глава государства, наш немецкий маразматик Георг, вместо того чтобы завоевывать доверие мудрым правлением и всеобщим процветанием, стал усиленно тиражировать свои портреты. И этим было положено начало самой настоящей пошлости: на поверхность, как грязь, всплыл весь подхалимаж, все самое мелкое и тошное, что было в нас. Люди вроде тебя, чтобы засвидетельствовать лояльность и получить от этого выгоды, — вы без всяких зазрений совести стали приобретать Георга сразу в нескольких экземплярах. Вы крепили Георга у себя дома, в офисах; вы крепили его чуть ли не над своим толчком; вы, по-моему, даже спали с ним в обнимку. Вы как-то радостно, с какой-то бойкой готовностью дискредитировали и опошляли такие понятия, как “Родина”, “патриотизм” и все с этим связанное. Потому что “Родиной” для вас был портрет президента, а “патриотизм” заключался в том, чтобы прилюдно обцеловывать и обсасывать эту фотокарточку в рамке. Нам же вы предлагали вспоминать о “патриотизме” в те моменты, когда подготавливалась какая-нибудь очередная военная заварушка, когда приходила пора гнать наших сыновей на убой.