Читать «Новый Мир ( № 2 2009)» онлайн - страница 7

Двусик обнаружил себя в безвыходном положении. С одной стороны, он надеялся, что Усик еще найдется, с другой — за словами Вечного Гуся стояла великая правда: собаки не живут долго. По-настоящему Двусик хотел жениться всего один раз и сто лет назад — на преподавательнице его факультета, кураторше группы, которой вменялось в обязанность раз в месяц посещать общежитие и пересчитывать своих иногородних студентов.

Двусик в комнате оказался один. Он резко вскочил с кровати, на которой тупо валялся, и стоял перед молодой женщиной весь нечесаный и помятый, в несвежей отвислой майке, в спортивных штанах, растянутых на коленях, с одной тапкой на ноге. Он чувствовал: пахнет изо рта, а она ему улыбалась и оглядывалась вокруг без всякого отвращения. Двусик выскочил с чайником в коридор, а когда вернулся, вдруг понял, что не сможет попросить ее встать: рубаха была переброшена через спинку стула, на котором она сидела. А потом он уже специально не одевался, и, пока они пили чай, он старательно выворачивал вперед плечи и старался держать свои бицепсы напряженными. Он пробовал выдвигать и челюсть, но это оказалось сложнее. Чай булькал за губой и заставлял чмокать.

— Вы знаете анекдот про лягушек? — Преподавательница поставила кружку и весело посмотрела на Двусика.

— Н-нет. — Он сам сглотнул, как лягушка.

— Сидят две лягушки под дождем. Одна говорит: “Слушай, дорогая, когда ты говоришь, тебе вода в рот не попадает?” — “Нет”. — И преподавательница сделала рот, как у черепахи. — “А мне попадает”. — И преподавательница выдвинула вперед нижнюю челюсть, поджав верхнюю губу.

Двусик обмер. Он не понял суть анекдота и даже не услышал его. Он не отводил взгляда от ее губ. Он был поражен призывностью этих губ, их скрытым, однако и явным при этой скрытости обещанием.

В тот день он сразу и навсегда утвердился в единственном желании своей жизни. Он видел себя в ее доме, на кухне, сидящим в такой же майке и спортивных штанах за квадратным кухонным столиком, и она была тут же, мешала ложечкой чай и болтала всякую ерунду: что сказали подруги или как прошел день, — он лениво слушал ее, не останавливал, не перебивал, потому что хорошо знал, что там, в спальне, стоит кровать и они скоро будут там.

Вооруженный своим желанием, Двусик с головой погрузился в учебу, он ходил на все лекции по метеорологии и сидел на всех семинарах, через которые только и видел путь на кухню преподавательницы. Но однажды с тревогой заметил, что, произнося его фамилию “Евдокимов”, она уже не делает паузы. И больше не улыбается, когда добавляет “Отто”. А на зачете вообще посоветовала ему: “Не надо так, Евдокимов. Будьте проще”. И вышла замуж за молодого преподавателя научного коммунизма, втайне занимающегося астрологией и верящего в инопланетян.

С тех пор Евдокимов только упрощал свою жизнь. Он бросил институт, сходил в армию, не скучно, хотя и вполне добросовестно отслужил, но при этом всегда в душе оставался все тем же неоперившимся студентом-подранком. Иногда ему в голову приходила неприятная мысль, что таким, как он, надо погибать на войне. На большой и справедливой войне. Но такие, наверное, погибают еще задолго до фронта. Мысль об этом Двусика уязвляла, а поэтому всякое думанье о себе он обычно откладывал на ту пору, когда снова станет читать. Читал он запоем, обычно зимой, все подряд — фантастику, детективы, эротику, пролистывая неинтересные места или, напротив, на долгие-долгие минуты зависая над какой-то страницей, думая, но когда заканчивал книжку, сразу забывал, о чем думал. Старые женщины почитали его за блаженненького, что было верно только отчасти. В Двусике всегда был силен радикальный, подхваченный еще в институте рационализм. Если бы над его огородом вдруг зависла летающая тарелка и зеленые человечки замахали ему оттуда руками, он только бы усмехнулся. “Посмотри-ка, — сказал бы он сам себе и другим возможным свидетелям, например Вечному Гусю, будь тот рядом. — Посмотри, какое сегодня на небе удивительное явление! Одно из редких атмосферных явлений. И только люди с нездоровым воображением увидят в нем НЛО”.