Люди Страстной субботы
Хлебников Олег Никитович родился в Ижевске в 1956 году. Кандидат физико-математических наук. Автор одиннадцати стихотворных книг (в том числе переведенных на французский и датский языки); заместитель главного редактора “Новой газеты”. Живет в Переделкине.
* *
*
Жизни тоненькая нить,
с каждым годом утончаясь,
все равно пролезть не может
сквозь игольное ушко.
Как верблюд в пустыне — пить
возжелавший, Уго Чавес —
Че Геварой стать… Не может
и теряется легко.
На носу очки давно —
не теряйся, нитка жизни!
Зубы вставлены недавно,
чтоб ее перекусить,
коль в ушко пролезет… Но,
может, из-за дешевизны,
так махрится — так забавно! —
жизни тоненькая нить.
* *
*
Синяк в пижамке, бабы-слобожанки,
чеченец в трениках, желающий Москве
дать прикурить, и бритый бык в кожанке,
и школьницы, зачатые в тоске,
с тоскливо-косолапыми ногами,
смеющиеся громко ни о чем, —
все в электричке, где пастернбаками
не пахнет — только луком с чесночком, —
со мною ехали. И обожанье
я превозмог легко. Но все равно
влез в шкуры их, но не во избежанье
чего, а потому что мы — одно.
Мы — улей, муравейник, только хуже
организованы. Но смог я влезть —
и вдруг почувствовал: темно снаружи,
а здесь тепло, отдохновенье здесь.
И парни гарные, и эти дуры
не задаются — в общем, все свои.
И даже этот свой, хотя в натуре
чечен. Но боги нас не зря свели
среди богооставленной земли.
Светлое воскресенье
1
А. Кобенкову
До твоей могилы — эй,
речка, журчи!
Люди, тебе милые,
несут куличи.
В общем-то, язычники
почти.
Лучше б вместо выпечки
хоть стишок прочли.
Это я язычникам
мысленно кричу —
и той, в платочке, с личиком —
под стать куличу.
А стою в сторонке я,
вздыхаю, молчу.
Только струи звонкие
вторят лучу.
2
Ю. Д., Ю. Щ, А. К.
Пойду по лучу
и свет получу.
Выдержу накал —
вырвался, нахал.
Вы лучше меня,
те, кто здесь.
Ваши имена
в мобильнике есть
у Господа — когда
надо, позвонит.
А пока вода
в речке — навзрыд.
* *
*
Памяти отца Георгия Чистякова,
автора первой строчки этого стихотворения
“Мы — люди Страстной субботы”.
Он — вот уже: снят с креста.
Воскреснет ли? Все заботы
об этом, вся маета
сердечная… Ангел, что ты
с известьем к нам не спешишь?
Мы — люди Страстной субботы,
мы глушим себя: гашиш
иллюзий, нектар до рвоты…
А вы намекните нам:
воскрес, мол, мы не сироты —
все беды напополам!
Мы, люди Страстной субботы,
чужим сострадать страстям
устали, вышло из моды
внимать не благим вестям.
Мы знать не хотим о страшном.
Не смейте напоминать
о сгинувшем дне вчерашнем
и что Он придет опять!
* *
*
Не мешало счастью детства
приближение обещанных
лет иных, когда не деться
никуда от темпов бешеных.
Юность пробежав ознобом,
зрелость грубо торопили мы.
Ожидает нас, должно быть,
райский садик за могилами.
Я его увидел в мае
за погостом, возле церкви — и
агнцы там паслись, внимая
пенью птиц, и все кусты цвели.
И еще паслись коровы
на лужочке, небом залитом…
