Читать «Новый Мир ( № 10 2006)» онлайн - страница 216

Наконец, Энгель рассказывает Михаэлю самое главное: дескать, своими глазами видел, что именно Кристиан, сын Михаэля, зарезал ножом одноклассницу Люси. После этого Михаэль без колебаний решает принести Богу искупительную жертву: застрелить виновного Кристиана где-нибудь на охоте. Однако в последний момент, как и положено, ангел останавливает руку Михаэля. Выясняется, что Энгель попросту оклеветал мальчика…

(5) Самое интересное в картине — как раз телесная сторона!! Автор, Кристиан Альварт, очень интересно ставит вопрос о том, кто же он, этот самый Энгель Габриэль, и в каком пространственном отношении к телу Михаэля находится его собственное злокозненное тело??

Понимаете, да?! Название “ANTIKORPER” парадоксальным образом заостряет проблему: действительно ли зло существует в отдельном глиняном сосуде, а добро — в отдельном? Отдельно — “святой Михаэль”, сельский полицейский, отдельно — Энгель Габриэль, насильник и убийца. Выступая перед односельчанами, Михаэль недвусмысленно формулирует: “Как вы можете спокойно есть и спать, если убийца может быть внутри нас?! Может быть, животное — внутри нас?!” Здесь Михаэль словно бы откровенно сомневается в том, что негодяй, маньяк и соблазнитель существует отдельно от него. Здесь предъявлена антропологическая модель “два в одном”, подобная модели Стивенсона из “Джекила и Хайда”.

Однако на исповеди Михаэль говорит такое: “За моей спиной стоит человек, и он нашептывает мне злые темные вещи! И я не могу от него избавиться!!” Здесь Михаэль словно бы актуализирует свою отдельность от злого Энгеля. Тут как раз-таки клиническое “ANTIKORPER”, тут некто в отдельном корпусе, действительно противостоящий.

Священник в ответ: “Ты впустил зло в самого себя. Ты раскрыл себя…” Здесь вбрасывается “тема вируса и тема заразы”, то есть тут новый способ вести разговор, и тут новая модель описания ключевой метафизической коллизии…

Итак, тема отчетной картины есть пространственная конфигурация метафизического.

И, напротив, тема замечательного фильма Алексея Балабанова “Мне не больно” — временная конфигурация метафизического. Подлинное содержание картины не в сюжетике, но в поистине гениальной темпоритмической организации материала. Сначала Балабанов предъявляет одну клишированную ситуацию за другой: нарративы, нарративы, нарративчики. Один поворот клишированнее и пошлее другого, все держится на ритме, актерах и на непонятно как зашифрованном в ритме и в актерах авторском обещании. Обещании чего-то иного.

Обещание сбывается. Минут за двадцать до конца нарративчики и клише обнаруживают свою неуместность, ибо выясняется, что героиня больна раком крови. Это очень-очень опасный поворот, здесь есть элемент внехудожественной спекулятивности, этической двусмысленности; делать такое в массовом искусстве, в кино, не рекомендуется. Кино — это же игра, а тут не до игры.

Но Балабанов гениально справляется. Он как-то незаметно, но очень изящно, в три-четыре минуты, ломает прежний темпоритм и до самого конца картины длит одну большую, но светлую паузу.