Читать «Новые идеи в философии. Сборник номер 12» онлайн - страница 40

Одна лишь «Критика чистого разума» есть или содержит в себе подлинное наукословие: ибо она обладает значимостью для всякой науки. Наука стремится подняться к абсолютному принципу; если же она хочет стать системой, то она даже необходимо должна сделать это. Наукословие же никоим образом не может выставить одного абсолютного принципа, чтобы тем самым сделаться системой (в узком смысле слова), потому что оно должно содержать не абсолютный принцип, не определенную, законченную (совершенную) систему, но лишь канон для всех принципов и систем. Но давно пора вернуться назад к нити нашего спора.

Если «Критика чистого разума» – канон всех возможных систем, то необходимость практических постулатов она также должна была вывести из идеи системы вообще, а не из идеи какой-нибудь определенной системы. Поэтому, если имеются две совершенно противоположные системы, то метод практических постулатов никоим образом не может всецело принадлежать одной из них; ведь из идеи системы вообще «Критика чистого разума» впервые доказала, что ни одна система – как бы она ни называлась – не может в своей законченной форме быть предметом знания, – но лишь предметом практически необходимого, но бесконечного действия. То, что «Критика чистого разума» выводит из сущности разума, все это уже раньше само собою применялось при возведении системы всяким философом, руководившимся регулятивной идеей системы, только, пожалуй, без ясного сознания оснований своей собственной деятельности.

Быть может, вспомните Вы наш вопрос: почему Спиноза изложил свою философию в системе этики? Несомненно, он это сделал не зря. О нем больше, чем о ком-либо другом, сказано: «он жил в своей системе». Но несомненно также, – в ней видел он нечто большее, чем только теоретический воздушный замок, в котором ум, подобный его уму, вряд ли нашел бы покой и «небо в рассудке», в котором он так явно жил и творил.

Система знания есть необходимо или простой фокус, игра мысли (Вы знаете, что ничто не было более чуждо суровому уму этого философа), или она должна обрести реальность, не с помощью теоретической, но с помощью практической, не с помощью познающей, но с помощью продуктивной, реализирующей способности, не через знание, а через действие.

«Но ведь, скажут, в том именно и заключается отличительная черта догматизма, что он занимается простой игрой мысли». Я прекрасно знаю, что таково именно общее мнение всех тех, кто до сих пор продолжает догматизировать на Кантовский счет. Но простая игра мысли никогда не дает системы. – «Этого-то именно мы и хотим, не должно быть никакой системы догматизма: единственная возможная система – это система критицизма». Что касается меня, то я полагаю, что система догматизма существует не менее, чем система критицизма. Я даже думаю, что сам критицизм дает разрешение загадки, почему обе эти системы должны необходимо существовать рядом друг с другом, почему даже, пока существуют конечные существа, должны также существовать две, прямо противоположные друг другу системы, почему, наконец, ни один человек не может убедиться в истинности какой-нибудь системы иначе, как практически, т. е. непосредственной реализацией в себе самом одной из обеих систем.