Читать «Новейший ускоритель (Художник М. Гетманский)» онлайн - страница 16

Грязное маленькое помещение было погружено во тьму, и только в одном месте теплился какой-то странный свет. Подойдя ближе, Кэйв увидел, что свет исходит от хрустального яйца, которое лежало на углу прилавка, у самой витрины. Тонкий луч света, пробивавшийся сквозь щель в ставне, ударял в яйцо и, казалось, наполнял его сиянием.

Кэйв сразу же заметил, что это противоречит законам оптики, известным ему еще со школьной скамьи. Лучи должны были преломиться в хрустале и образовать фокус, но такое рассеяние света резко нарушало физические законы. Кэйв подошел к яйцу еще ближе и внимательно пригляделся к нему, вдруг загоревшись той научной любознательностью, которая определила его призвание в молодости. Он очень удивился, увидев, что свет растекается по всему яйцу, как будто это был полый шар, наполненный каким-то сверкающим газом. Обходя яйцо со всех сторон, Кэйв заслонил его от луча света, но от этого хрусталь не потускнел. Пораженный, Кэйв взял хрустальное яйцо и перенес его подальше от окна — в самую темную часть лавки. Яйцо продолжало светиться еще минут пять, потом стало медленно тускнеть и погасло. Кэйв передвинул его в полосу света — и сияние тотчас же возобновилось.

Мистер Уэйс мог проверить поразительный рассказ Кэйва. Он сам много раз держал яйцо перед световым лучом, диаметр которого не должен был превышать миллиметра. В темноте же, под куском черного бархата, хрусталь хоть и слабо, но несомненно фосфоресцировал. Однако в этом фосфоресцировании было что-то своеобразное, и видели его не все. Так, например, мистер Харбинджер — имя, известное каждому читателю, интересующемуся работой Пастеровского института, — оказался совершенно неспособным уловить какой бы то ни было свет. У мистера Уэйса эта способность была гораздо ниже, чем у Кэйва. И даже у самого Кэйва она сильно менялась, обостряясь в периоды наибольшего утомления или упадка сил.

Этот свет в хрустале зачаровал Кэйва с самого начала. И то, что он ни с кем не поделился своим открытием, больше говорит о его глубоком одиночестве, чем целый том патетических описаний. Кэйв жил в атмосфере злобы и вечных придирок, и признание, что какой-нибудь предмет доставляет ему удовольствие, было связано для него с риском лишиться этого предмета. Он заметил, что с приближением утра поверхность хрусталя теряет свой блеск, и некоторое время ему удавалось наблюдать это странное явление только по ночам в темном углу лавки.