Читать «Новая имперская история Северной Евразии. Часть I» онлайн - страница 6

На западе и востоке континента тайга переходит в смешанные и широколиственные леса, а ближе к Уралу, от Волги до Алтая, — в лесостепь. Зона смешанных лесов (практически вся Западная Европа до Пиренеев, вся Центральная Европа) характеризуется наиболее сбалансированным климатом. Эти леса легче поддаются расчистке, при этом в изобилии снабжают население топливом и строительным материалом, богаты дичью. Представляя преграду для экспансии кочевников — а точнее, малый интерес из-за отсутствия обширных пастбищ, — эта природная зона вполне открыта для передвижения оседлого населения, для установления более прочных и постоянных социальных связей.

Лесостепь на континенте тянется полосой от восточных предгорий Карпат (в современной Украине и Молдове), через нынешнюю Россию (к югу от Курска и Казани) и до Алтая. Дубравы чередуются с открытыми пространствами, которые с давних времен притягивали к себе земледельцев плодородной черноземной почвой.

Степь — это равнина, поросшая травянистым покровом, практически лишенная деревьев. Непрерывной извивающейся полосой, то расширяясь, то сужаясь, тянутся степи от северных предгорий Кавказа и Северного Причерноморья через юг Восточноевропейской равнины (доходя до Белгорода), Поволжье (до Саратова на севере), через Северный Казахстан в Западную Сибирь и до Внутренней Монголии (см. ). Здесь воображаемый наблюдатель обнаружит разреженное кочевое население (плотность населения как в тайге, менее одного человека на квадратный километр), распределенное неравномерно: отдельные кочевья расширенных семей подчас могут объединяться в степные конфедерации. Невидимые границы пастбищ и постоянных маршрутов кочевок разделяют в степи отдельные группы номадов, но наступление засухи, вторжение могущественных врагов или воля харизматичного лидера способны двинуть собранные в массу кочевые племена за многие сотни и тысячи километров по открытому пространству степи, сметая на пути более слабые или менее организованные сообщества.

Наблюдатель продолжает движение на юг, одновременно обращая внимание на то, что степные зоны встречаются и за грядой Кавказа, на юго-западе, в центральной Анатолии, а смешанные и широколиственные леса на юго-востоке начинаются во Внутренней Монголии. Однако, углубившись на юг примерно до 50-го градуса северной широты, наш наблюдатель сталкивается с совершенно новой ситуацией: роль природного ландшафта в организации жизни людей падает, уступая первостепенную роль социальному ландшафту. На самом деле никакой непрерывной и четкой линии нет, переопределение экологической системы «природа-человек» происходит то сотнями и даже тысячами километрами севернее, то южнее, и зависит это уже не от климата и почв, а от развития цивилизации. На юго-востоке раскинулась Поднебесная империя династии Суй, от Тихого океана до Тянь-Шаня (см. ). Военное и экономическое покорение огромных пространств (с разнообразным климатом и населением) происходит параллельно с его интеллектуальным освоением империей. Образованные люди древнего Китая переосмысливают бесчисленные фрагменты «локального знания», которым обладают местные племена, воины, купцы, чиновники, и создают обобщенное представление о своей цивилизации и о мире вокруг нее. Китай оказывается отдельным и самостоятельным уголком Земли не потому, что четко очерчен горами или реками (политические границы Китая и даже само содержание этого понятия сильно менялось от эпохи к эпохе), но потому, что он был осмыслен как особый мир осознавшими свое культурное и политическое единство жителями — разноплеменными «китайцами». Китайцы видят только часть континента Евразия, но они являются вполне реальным — не воображаемым — наблюдателем, предлагающим свою версию мысленного структурирования пространства. Поэтому их культурная модель обитаемого («цивилизованного») мира претендует на авторитет и превосходство над представлениями их северных соседей-кочевников: китайцы создали стройную картину мира и культуры, а кочевники пока не видят необходимости в таких глобальных представлениях, которые невозможно зафиксировать во всех нюансах без помощи письменности.