Читать «Но березы в чем виноваты!» онлайн - страница 24

– Мамочка, а можно я тоже выступлю? Вправление! Хи-и-итренькая, я тоже хочу выступить… Нет, сначала ты выступишь, а потом я песенку спою, – предложила Катька.

– Не болтай языком, – улыбнулась Ольга.

Она вошла в дом, сняла джинсы, вместо них надела темно-синюю юбку, а на плечи накинула вязаный жакет, старомодный, строго-бежевого цвета, оставшийся в наследство от матери. Переодевшись, Ольга подошла к зеркалу, придирчиво оглядела себя, еще раз расчесала волосы, потом вышла на улицу.

Когда-то правление помещалось в небольшом бревенчатом сарайчике, а общие собрания членов-пайщиков проводились под открытым небом, на поляне с деревянными скамейками. Теперь же на этом месте стояло громоздкое двухэтажное здание из стекла и бетона, на первом этаже которого располагался просторный зал с эстрадкой, кинобудкой, микрофонами и радиодинамиками в узких перемычках между широкими окнами.

Не было в этом зале разве что кондиционеров, а равно логического обоснования тому, зачем он, такой чересчур просторный и современный, понадобился дачно-строительному кооперативу: общие собрания проводились в нем лишь два раза в год, кинопросмотры и иные культмассовые мероприятия в нем также не организовывались. Раз в год, правда, в зале правления устраивались лекции о международном положении, но среди членов-пайщиков они не пользовались популярностью и большой аудитории не собирали.

Недоумение вызывало и само стекло-бетонное сооружение. Прежде всего вследствие удивительной несоразмерности своей остальным дачным строениям, большей частью малогабаритным, дощато-бревенчатым; вследствие отчужденности своей от скромного поселкового мирка салатовых заборчиков и узеньких грядок с клубникой и укропом; этакий столичный барин среди деревенской бедноты.

Впрочем, со временем к нему привыкли, перестали удивляться и успокоились, придумав соответствующее прозвище. Прозвищ опять-таки было несколько, в чем проявлялись индивидуальные различия в мировосприятии и культурной ориентации старожилов, но в широком ходу были лишь три – «поганкины палаты», «ездиное гнездо» и «колизей» (почему именно «колизей», никто толком не знал и объяснить не мог, авторы прозвища в том числе).

И лишь к одному не могли привыкнуть и удивляться не перестали: когда по вечерам в зале на первом этаже члены правления устраивали свои сходки. Здание правления стояло особняком, на открытом пространстве, широкие окна-витрины первого этажа хоть и имели занавеси, но по непонятной причине никогда не зашторивались, а посему взору каждого, кто в это время оказывался возле правления, представало довольно странное зрелище: с улицы освещенный зал напоминал гигантский аквариум, а в этом как бы аквариуме на сцене за длинным красным столом лицом к пустому залу неподвижно восседали странные фигуры – музей восковых фигур, закрытый на ночь.

Впрочем, едва ли жители поселка – за исключением избранных ездунов – видели когда-нибудь музей восковых фигур. Правда, иногда среди фигур случалось некоторое движение, иногда кто-то даже вставал из-за стола, держа перед собой стопку бумаг, беззвучно шевеля губами и подчас так увлекался, что обращал глубокомысленный взор не к сидевшим сбоку от него, за столом, а к пустому, зачем-то ярко освещенному залу.