Читать «Нечисть (первоначальный вариант)» онлайн - страница 26

— Нет! — сказал я. — Против людей ничего делать не буду! Договаривайся… Днем, у всех на виду, перетаскаю с радостью.

— А мы что же, не люди? — вскрикнула Ведмениха, злобно и насмешливо уставившись на мой нос. Слезы опять текли по ее лицу. Увидев, что я смутился, она захохотала, выхватила из-под плаща окурок дорогой сигары с золотым ободком, щелкнула зажигалкой, выпустила дым из ушей. — Ты им плохо делать боишься, а они у тебя с завалинки доски таскают, — сказала, выскакивая за порог.

Кот после ухода гостьи вылез из-под койки и закружил возле стола, радостно шевеля усами от соблазнительных запахов.

— Кот, а кот, — пробормотал я с тоской, — в деревне люди есть?

Но кота не интересовало ничто, кроме сметаны и рябчиков, бессильно уронивших головы с красными гребешками, а уж на то, что сметана дана за работу, делать которую я отказался, коту было вообще начхать.

— Не по-людски живешь! — вздохнул я, укоряя его и поглядывая в печку, на разгорающееся пламя. — Ой не по-людски живешь, котяра!

Если бы я сам знал, как надо жить… Не знал!

Я вспомнил, что Ведмениха говорила про разобранные завалинки, и вышел под дождь. Со стороны речки от моего дома были оторваны две доски. К дому Домового по земле тянулась глубокая борозда. Не хотелось идти и разбираться под дождем, с одеялом на плечах. Я вернулся к печке. Кот пулей сиганул со стола и спрятался под койкой, опасливо облизывая усы. До сметаны, прикрытой тяжелой сковородой, он не добрался, но головы рябчикам уже пооткусал.

Дождь моросил и моросил. Жарко горел огонь, сварились рябчики, и просохла одежда. Я вымел пол и накормил кота. Без стука вошел Домовой. В горле у него клокотало от возмущения. Капли дождя собирались на кончике длинного носа и слетали на пол в такт неровному дыханию. Он поводил глазами по углам, метнул испепеляющий взгляд на кота и прорычал:

— Твой кот сожрал моего гуся! Ему в нашей глуши цена — миллион!

— Да куда же в него гусь влезет? — недоверчиво стал ощупывать я кота, примеряя к его животу размер ощипанной птицы. — Рябчика осилит, а гуся — не похоже.

— Он ему горло перегрыз, — поправился Домовой. — Гусь издох. Все равно убыток.

— Тащи гуся, будем договариваться, — сдержанно предложил я, хотя голос мой стал хрипло подрагивать.

— Мы его сварили и съели: не пропадать же добру! — смущенно повел носом к потолку Домовой.

— А кто видел, что гуся задрал мой кот? — уверенней заговорил я.

— Больше некому! — раздраженно ответил Домовой, еще больше смущаясь и наливаясь краской. — Все кошки и собаки смотрели на моих гусей равнодушно, а твой кот — пристально и подергивал хвостом.

— Зачем доски оторвал? — кивнул я в сторону завалинки.

— Это мои доски. Я прошлый год бабе Марфе дом отремонтировал, свои прибил.

Я проскрежетал зубами, но повторил про себя человечье правило, запрещавшее поддаваться сиюминутной ярости.

— Подумаю! — сказал и оскалился, растянув губы в улыбке.

Домовой постоял, переминаясь с ноги на ногу, то бледнея, то заливаясь румянцем, не нашелся, что ответить, и вышел.