Читать «Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 1» онлайн - страница 253

Казалось бы, ну что ей мой тост, хотя бы произнесенный от полноты души человеком, не знавшим певицы прекраснее ее, не знавшим певицы, у которой был бы такой не только задушевный, но и живописный голое, как у нее? Подобных тостов она, уж верно, слышала многое множество. И все-таки она улыбнулась мне смущенно-благодарной улыбкой.

Малое время спустя я признался ей, что все люблю в ее исполнении – люблю или до слез восхищения, или до слез, какими плачут люди, когда пение приводит им на память что-то особенно драгоценное в их отдаленном прошлом; но что наиболее сильное впечатление производит на меня, как она поет «Молитву» Булахова на слова Лермонтова («В минуту жизни трудную…»). Рассказал ей, что слушавший вместе со мной ее концерт в Клубе писателей поэт Петр Семынин после «Молитвы» заметил:

– Обухову послушаешь – в Бога поверишь.

Надежда Андреевна заметила, что ей тоже по-особому дорога эта вещь, и тут же вспомнила такой случай:

Однажды ее домоправительница объявила, что Надежду Андреевну просит к телефону митрополит Крутицкий Николай.

– Я решила, что меня по обыкновению разыгрывает Ванечка Козловский. Иду к телефону и не знаю, на какой ноге танцевать. Оказаться в дурах не хочется, с другой стороны – а вдруг это и правда митрополит?.. Но по неподдельной серьезности тона, каким со мной заговорили по телефону, я сразу учуяла, что «розыгрышем» здесь и не пахнет. Митрополит Николай сказал, что позволил себе позвонить мне, потому что не мог не поблагодарить меня за то, как я исполняю лермонтовскую «Молитву», и что он в своих проповедях часто на меня ссылается, говорит прихожанам, что вот так и надо молиться, как молится Обухова, когда поет лермонтовское стихотворение: с не знающей сомнений верой, с тихими слезами умиления, которые рождает эта вера, и с глубоким облегчением, которое наступает вслед за умиленностью. Можете себе представить, как я была изумлена, взволнована и тронута этим звонком. Я спросила: «А где же вы, владыка, меня слышали?» Митрополит Николай мне на это ответил: «Мой сан не позволяет мне присутствовать на ваших концертах, Надежда Андреевна, но я непременно слушаю вас, когда вы «В минуту жизни трудную…» исполняете по радио.

После войны все чаще стал бывать у Татьяны Львовны и у Маргариты Николаевны сначала как «лейб-медик», а потом и как друг дома терапевт-кардиолог Олег Ипполитович Сокольников. Этот Божьей милостью талант в медицине отказался поставить свою подпись под заявлением, порочившим его любимого учителя профессора Плетнева и требовавшим расправы над ним. Сокольников был заткан на медицинские задворки и даже после смерти Сталина, хотя о нем и вспомнили и с задворок вытянули, все-таки не занял того положения, на которое были все права у этого человека, сочетавшего широту и долготу опыта и ниспосланный ему дар. В годы гонения его выручала лишь частная практика у состоятельных людей.