Читать «Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 1» онлайн - страница 135
Николай Михайлович Любимов
– Паренек! Поди-ка сюда.
Федор Дмитриевич подошел.
– Я слыхал, у тебя отец помер. Вот что, милый: сейчас приказчик тебе отпустит крупчатки, чаю, сахару и конфет – сестренок-то надо побаловать. А денег я с тебя сейчас не возьму. Когда станешь на ноги, женишься, сестер замуж повыдашь, вот тогда и сочтемся.
– И что ж бы вы думали, – заканчивал свой рассказ Федор Дмитриевич, – я как мало-маленько поправился, понес долг Николаю Ивановичу – не взял. «Если, говорит, хочешь мне удовольствие исделать, поставь за меня свечку Николаю Угоднику – вот мы с тобой и в расчете».
Все колоритное и забавное Перемышль бережно хранил в изустных своих преданиях.
Помнил он, как приезжал из Калуги с ревизией губернатор князь Горчаков, как чиновники, зная его пристрастие, выставили ему ведро водки и как губернатор, распив его с ревизуемыми, спросил:
– Полагаю, господа, это мы «начерно»?
И с этими словами отправился производить ревизию.
Более узкий круг помнил, как новый исправник в кругу родных и знакомых произнес на священнослужительский распев:
– Яко свят еси Боже наш, я исправник ваш, и ныне и присно, недавно к вам прислан, и во веки веков у-учить вас, дураков!
Помнил Перемышль, как собралось общество у члена окружного суда Василия Философовича Субботина, выслужившего себе дворянство, весьма этим кичившегося и спесивившегося. Жену свою он так и не «отшлифовал». Когда однажды гости за поздним временем собрались от них уходить, приволжская мещанка во дворянстве остановила их, затараторив на «о»:
– Погодите, погодите, еще не все пожрали! Мороженое, пироженое…
Помнил Перемышль из своего дореволюционного прошлого и сцену в клубе. Играли в карты. Одна дама сделала неловкий ход и нечаянно подкузьмила партнершу. Партнерша вскипела.
– Вы, Александра Ивановна, просто задница! – крикнула она на весь клуб.
– А вы, Марья Ивановна, в таком случае передница! – отбрила ее незадачливая картежница.
Коллекционировал Перемышль выражения Николая Васильевича Пономарева, человека весьма короткого ума.
Он произнес надгробное слово на похоронах своего родного дяди и начал его так:
– Мой дядюшка отличался титулярностью, солидарностью и популярностью…
А закончил:
– И да будет земля ему пухом!
Николай Васильевич как-то вез Георгия Авксентьевича Траубенберга в Калугу и по пути делал метеорологические наблюдения.
– Облака нагоняют тучи, да-с! – поглядев на небо, задумчиво проговорил он.
Когда его супруге приспичило рожать в ночную осеннюю непогодь, он пришел за моей теткой. Евдокия Михайловна заметила, что ему не грех было бы не прийти, а приехать за ней, благо у него своя лошадь, – на дворе проливной дождь, темь, слякоть.
– Они горячи-с!
Почтительный словоерс и вежливая форма (третье лицо множественного числа) относились к его кобыле.
С тех пор наша семья переименовала его в «Онигорячиса».