Читать «Нетелефонный разговор» онлайн - страница 14

Александр НиколаичБаландин,Учитель словесности,Вам и светлая память моя,И навеки – почет!Если я Вас не вспомню,Судьба Вам пропастьВ неизвестности,Впрочем, может, и такЭтих строчек никто не прочтет.Александр Николаич Баландин,Российское семечко,То ли батюшка в прошлом,А то ли присяжный в судах,Вы учили нас суффиксам,Вот, прости Господи, времечко!Это было возможноИ сдохло в тридцатых годах.Александр Николаич БаландинГостил у Толстого бывалоча,И у Чехова в ЯлтеКипел для него самовар!Он рассказывал намПро живого, да-да,Антон Палыча!Александр Николаич,О как же я, Господи, стар!

Вообще все в Таганроге тех лет еще помнило Антона Павловича Чехова. И так естественно первые мои литературные опыты были сочинениями в духе Антоши Чехонте, в которых я, надо признать, не преуспел. Они публиковались в школьном рукописном журнале, но другим авторам Чехонте удавался лучше. И я понял – Чехова из меня не получится, не потяну. А я никогда не позволял себе быть не первым!

Что же касается Пушкина, то тут дело обстояло как будто бы лучше. «У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том, и днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом» – стишки сами сочинялись, прямо летело. Даже про Павлика Морозова. Нет, стать Пушкиным – это казалось возможным.

Нет, я не видел Серафима!Не буду хвастать –Нет так нет,А был соседский мальчикФима,И этот Фима был поэт.И он писал, не зная правил,Стихи приличные порой,Где пионер Морозов ПавелБыл положительный герой.Как Павлик письменно и устноКлеймил любого подлеца,Считая классовое чувствоПревыше личного отца.И я, подобно скомороху,Перо в чернила погрузилИ беспощадную эпохуЯ вслед за Фимой отразил.И мама очень огорчалась,Что я – неопытный акын:В моей тетрадке получалось,Что все же ПавликСукин сын!

Мне часто ошибочно кажется и теперь, что школа не дала мне ничего. Хотя ясно: тяжесть этих ненужных знаний, пожалуй, перевешивает все, что я узнал после. Но лавируя ради футбола, как бы не пересидеть лишнего за книгой, я много не узнал даже из того, что успевали так или иначе узнать мои однокашники.

Печаль моя – математика! Все ее строчки в аттестате, как ранения – в четверках. Иначе бы медаль! Нет, я был проворен и в алгебре. Мало того, ни одна отличница (а лучше меня в классе учились всего две девочки!) не могла опередить меня в скорострельности: на контрольных уже через двадцать-тридцать минут я сдавал свои листки и победоносно покидал класс самым первым.

Часто это бывала пиррова победа! У всех выходящих в коридор позже ответ был, например, восемь, а у меня, шустрого, двенадцать. Ну хоть бы у кого еще было двенадцать. Нет, восемь у всех. Ладно, во-первых, еще посмотрим, кто прав, когда объявят отметки. А во-вторых, двенадцать, но быстро, и можно покурить в туалете. Хотя так было и когда я еще не курил. И вообще, зачем футболисту знать, через сколько часов заполнится бассейн водой, если я совсем не собираюсь плавать?