Читать «Непримиримость. Повесть об Иосифе Варейкисе» онлайн - страница 135

— Во всяком случае, поручик Тухачевский на распутье не топчется, а?

— Мое распутье решительно позади, товарищ Варейкис. Я на нем не топтался. Но у других… Да, в офицерский среде есть отъявленные враги нашей власти, таких переубеждать бессмысленно. Но, поверьте, не так уж мало офицеров, настроенных к Советской власти лояльно, искренне преданных своему народу, своему отечеству Они хотят идти с народом, а не против него. Надо только…

— Надо помочь им сделать первый шаг, верно? Вот об этом я и думал последнее время, об этом и хотел поговорить с вами.

— А что? — командарм не скрывал охватившего его возбуждения, он доверительно взял председателя губкома за локоть. — Право, отличная идея! Мне ведь в штабе армии и в частях позарез нужны дельные, опытные командиры. Взамен левоэсеровских горлодеров.

— Вот видите. А командующий Симбирской группой Клим Иванов утверждает, что ему офицерские кадры ни к чему. Дескать, штаб его и губвоенкомат военспецами укомплектованы.

— Еще бы! Одними левыми эсерами, как и сам Иванов. Можете рассчитывать на мою поддержку, товарищ Варейкис.

— А вы на мою.

— Спасибо. Тогда остается только сочинить приказ…

— Совместный?

— Именно! Отчего бы не совместный? И хорошо бы прямо сейчас, пока я здесь.

— Что ж, — Иосиф Михайлович улыбнулся, — не станем откладывать в долгий ящик. Давайте сочинять.

Они подошли к столу, склонились над чистым листам бумаги и, переглядываясь, деловито зашептались. Они еще не предполагали, что с этого дня начнется их многолетняя мужская дружба…

Сын кочегара, бывший токарь Варейкис и потомственный дворянин, бывший лейб-гвардии поручик Тухачевский понимали друг друга с полуслова — совпадение взглядов не столь частое, но зато сколь счастливое!

7. «В ПЕРВОБЫТНОМ СОСТОЯНИИ»

Мирон Яковлевич бесцельно бродил по Венцу. Этот прибрежный парк Симбирска порой чем-то напоминал ему парки родного Киева. Высота, деревья над головой, река далеко внизу, а за рекою — плавни левобережья.

Что связывает его теперь с Киевом, кроме неугомонной памяти и непроходящей тоски? Конечно же Неля и ее близкие. Они почти не говорят меж собою о Киеве. Но надо ли говорить, когда каждому известно, что чувствует другой?

Позади путь, о котором и вспоминать-то страшно. Даже ему, ничего не страшащемуся. Порой просто не верится, что все это было, могло быть и теперь — позади. Прежде казалось, что нет ничего ужасней войны, фронта. Теперь убедился, что нет пределов ужасу. Там, на позициях, он рисковал лишь собственной жизнью и ощущал ответственность за жизни солдат, которые и сами умели постоять за себя. Но все, что довелось испытать по дороге в Симбирск…