Читать «Непобедимая» онлайн - страница 92

— Все? — спросил он, продолжая разглядывать меня в упор. — А хотелось бы знать, сколько пуль всадите вы в мишень, ну, хотя бы с десяти метров? А речку переплыть в одежде вы сможете? А правильно навернуть портянку?.. Наверно, сразу натрете во-о-о-т такие мозоли! — он фыркнул и, отходя от меня, добавил: — Вы здорово напоминаете моего папашу!

По-видимому, это сравнение было не очень лестным для меня.

Часа через полтора мы встретились уже в помещении военкомата. Открылась тяжелая дверь из кабинета, где принимал военком, и я увидел на пороге знакомую узорную тюбетейку. Вслед за ней появился плечистый майор.

— Да ты послушай толком! — примирительно сказал он. — Все я понимаю, но зачислить тебя в армию мы не можем. Не имеем права, понимаешь?

— А вы слыхали о первых комсомольцах, защищавших красный Петроград? У них не спрашивали призывного возраста! А когда буры защищали свою независимость? У них малые дети взялись за оружие!.. Э, ладно! Я сам найду дорогу…

В тесной толпе у двери не было видно говорившего, но я очень ясно представлял, как маленький человек с размашистыми, мужскими бровями в упор глядит на рослого военкома.

* * *

Мой сосед — старший политрук, раненный под Пулковом. Шея, плечо, рука у него опутаны бинтами во всех направлениях — целая постройка из бинтов. Ему трудно вставать с кровати, но он уже, наверно, десятый раз подходит к ширме, за которой лежит третий обитатель нашей палаты — я еще не видел его.

— Спит! — шепотом произносит старший политрук. — Это хорошо, что спит!

Возвращаясь к себе, он задерживается у моей тумбочки, где с утра стоит миска с жидкой кашицей, и говорит неодобрительно:

— Это вы напрасно! Паечек у нас и так мелкий, надо его поедать. А что вы будете делать, когда проснется аппетит? Тогда уж его ничем не угомоните!

В палату заглянула маленькая и очень строгая медсестра.

— Раненый, не бродите, займите свое место на койке! Сейчас будет обход врача.

Через несколько минут пришла седая женщина с усталыми глазами. Сестра стала разматывать старшего политрука, словно кокон. Седая докторша долго рассматривала его плечо, руку:

— Что ж, в общем, недурно! Забинтуйте, Лидочка! — и пошла за ширму.

Где-то недалеко раздались один за другим бомбовые разрывы, и все вещи вокруг — койки, табуретки, тумбочки — подпрыгнули, точно от испуга. Резко задребезжали стекла, склеенные полосками бумаги.

— Опять начал! — сказала маленькая медсестра, с неимоверной быстротой скатывая бинты в ладонях. — Раненый, стойте ровно и не вздрагивайте, как девушка, — она сама улыбнулась этому явно устаревшему сравнению.

Седая докторша вышла из-за ширмы. Казалось, глаза ее устали еще больше за эти минуты. Старший политрук неловко повернулся к ней забинтованной шеей:

— Разрешите узнать, товарищ военврач, как там… у него?

— Там серьезно, — тихо ответила седая женщина и показала рукой на глаза.

И вдруг из-за ширмы послышался слабый, хриплый, но все-таки озорной голос:

— Говорит… Ленинград! Говорит Ленинград…

Докторша улыбнулась и нахмурилась одновременно: