Читать «Непобедимая» онлайн - страница 82

Начну с начальника заставы, капитана Малышева Олега Федоровича. Он был у нас действительно строгий и не в меру дотошный. Говорю «не в меру» потому, что ему в то время едва перевалило за тридцать, а придирчивости и ворчливости у него хватало на все пятьдесят. Не приведи господь, попадешься ему на глаза небритым, или там без пуговицы на гимнастерке, или, скажем, в нечищеных сапогах. Сразу же прищурится, поднимет одну бровь, посмотрит зачем-то на часы и начнет читать мораль про дисциплину и про достоинство воина-пограничника, про нарушения, про инструкции и так далее, и тому подобное. Заодно тут же припомнит твои прежние промашки, ежели они у тебя были. А если не было, так скажет: вот на такой-то заставе был такой солдат, вроде вас, товарищ Корешков, неряха, и дошел он, мол, до того… И пойдет приводить разные некрасивые примеры. И все это ровным, занудным голосом. Лучше бы уж сразу дал наряд вне очереди на кухню картошку чистить — и делу конец.

А еще наш капитан очень уважал глагол «доложить». Спрягал его, как говорится, во всех наклонениях. «Доложите, рядовой Корешков, как у вас обстоит дело с личной физической подготовкой. Вы вчера взяли стометровку, если не ошибаюсь, на четыре десятых секунды ниже вашего обычного времени». Или: «Товарищ старший лейтенант, у вас рядовой Макаров последние дни скучный ходит. Почему вы мне не доложили, что он бросил курить?»

Между прочим, вышел у меня однажды такой случай. Прогуливался я как-то в свободное время с одной девушкой из соседнего поселка в березовом леске неподалеку от заставы. Вдруг откуда ни возьмись навстречу Олег Федорович. Я, конечно, вытянулся, как полагается при встрече с начальником. А моя девушка — Марусей ее звали — шутница она была, тоже встала во фронт да еще козырнула капитану.

Тот прищурился, приподнял бровь и говорит:

— Товарищ Корешков, доложите, где находится ваш головной убор?

А моя зеленая фуражка находилась в это время на кудрявой Марусиной голове, потому что недавно прошел дождик, с берез капли валились, я фуражку-то Марусе и отдал. Ну, что тут скажешь? Стою, руки по швам, молчу.

Капитан ничего больше не сказал. Посмотрел на часы и пошел своей дорогой. А вечером вызвал меня к себе.

— Товарищ Корешков, кто эта девушка? — спрашивает.

— Мария Тарасова, — говорю. — Медсестра из поселковой больницы.

— Почему вы мне не докладывали об этом знакомстве?

Ну, тут я разозлился. Может, тебе еще доложить, что мы с ней уже целовались? Мало ему, что оконфузил меня перед девушкой, бездушный человек!

Вслух я, понятно, ничего этого не сказал, а только подумал так. А еще я тогда подумал: «Чего это он к Марусе прицепился? Наверно, всюду ему мерещатся шпионы и нарушители. Вот перестраховщик!»

Впрочем, нарушители границы мерещились, я думаю, не одному Олегу Федоровичу. Всем нашим ребятам мерещились. Мне, например, в особенности. Похвастать тем, что самолично задержал нарушителя, я еще не мог, не везло мне как-то по этой части. Например, взять вот Лешку Макарова. У того на счету целых два задержания — почет, уважение, всякие поощрения, вроде отпуска домой, а главное, «сознание выполненного долга перед Родиной», как любит говорить Олег Федорович. А что он, Лешка-то Макаров, особенный, что ли? Никакой он не был особенный против меня. Оба мы пришли на заставу с законченным средним образованием и оба служили по второму году. Оба отличники боевой и политической подготовки и оба самбисты третьего разряда; что же касается лыжного кросса, так я всегда раньше его приходил к финишу. Просто Лешке везло: обязательно он в наряде, когда нарушитель идет, а я на отдыхе в это время. Обидно, но факт. И перед Марусей неловко. Она известная насмешница. «Доложите, рядовой Корешков, сколько вы задержали нарушителей за время вашей героической службы на энской заставе?» А мне, по существу, и ответить нечего. Приходилось подпускать туман: дескать, это государственная тайна, разглашению не подлежит, и тэ дэ, и тэ пэ.