Читать «Непобедимая» онлайн - страница 16
Борис Никольский
— Руку! — приказывает немец.
Протягивает ему Наталья руку, ладонь лодочкой, будто здороваться собралась. Фриц очкастый руку схватил, ладонь наружу вывернул, через очки рассматривает. Некоторые бабы не выдержали, хохотнули, — дескать, смотри, какая цыганка приехала, по ладошке гадает. Фриц того смешка не заметил, а Петрович бороденкой взметнул: не до смеха, мол, плакать не пришлось бы!
Позыркал фриц на Натальину ладошку, потом приказывает ногу на колесо поставить. Поставила Наталья ногу на ступицу, говорит с усмешкой:
— Не взыщите, ноги-то не шибко чистые: обувку всю сносила, мыла тоже не купишь…
Не знаю, разобрал ли фриц, что она сказала, а только приказал ей отойти в сторону. Вторая, третья баба подходит к нему, и с ними такая же комедь. Мы стоим, никак не поймем, чего он там на руках-ногах такое выискивает.
Тут как раз и настал мой черед. Подошла я к немцу, сую руку ладонью вверх — на, смотри, гадай!
Немец повернулся к Петровичу, спрашивает:
— Кто такая?
Петрович докладает:
— Правдина Анна. До войны телятницей в колхозе работала.
Стал фриц ладонь мою рассматривать. Провел пес рыжий пальцем, пощупал мозоли, глянул на мои ноги, что исполосовали синие жилы, и сразу головой мотнул — отходи, значит.
И надо же, тут как раз из двора Татьяны корова вышла — Красуля. На всю деревню только одна корова уцелела. Вышла и прямым ходом к телеге, к оглобле, значит, где сено для лошади привязано. Подошла и давай сено хрупать, своя-то солома надоела.
Я от немца отошла, стала где положено, сама глаз с дочки не спускаю. Ее черед подходит. А немец уже уставился на нее, гадюка.
— Следующий! — кричит. И стал протирать очки свои квадратные.
6. Рассказ дочери Анны Правдиной
Я подошла к немцу, он прямо впился в меня своими белесыми глазами.
— Кто? — спрашивает старосту.
— Правдина Дарья. В колхозе дояркой работала.
— Руки!
Я вытянула руки вперед, точно на уроке гимнастики.
Не знаю, долго ли фашист рассматривал и ощупывал мою ладонь. Наверно, три-четыре секунды. Но мне они показались бесконечными. Руки у меня задрожали. Немец заметил это, усмехнулся, его глаза стали еще светлее.
— Дрожишь! — сказал он. — Зо! Делай ладони наоборот!
— Как это? — спросила я, потому что не поняла, чего он хочет.
Стоявший рядом Петрович пояснил:
— Господин офицер приказуют тебе держать руки ладонями вниз.
Я выполнила приказ и, впервые за долгое время, сама взглянула на свои руки. Какие они грубые, некрасивые!
Немец разглядывал сквозь очки мои пальцы и вдруг стиснул с такой силой, что я едва удержалась от крика.
— Ноготь! — сказал он и ощерился.
— Что «ноготь»? — спросила я и заметила, что от боли ногти мои побелели.
— Ноготь! Ноготь! — твердил он, продолжая сжимать мою руку. Где грязь под твои ногти? Ты не имеешь грязь под ногти! Все баба имеют грязь, а ты — нет! Ты не есть деревенский баба! Отвечай, кто ты есть?
— Я — Дарья Правдина. В колхозе дояркой работала. Нам строго-настрого приказано было завсегда руки в чистоте держать. Я и привыкла. Теперь уже и коров не осталось, а я все одно смотрю, чтобы руки чистые были…