Читать «Нелинейное будущее» онлайн - страница 17

Легитимация сослагательного наклонения («Как развивались бы события, если бы в тот или иной переломный момент были предприняты иные действия?») способствовала формированию исторической социологии, превратив науку о прошлом из повествовательной в номотетическую – нацеленную на поиск устойчивых причинных зависимостей. Вместе с тем совершенствующиеся методы «ретропрогнозирования» легализовали оценочные суждения по поводу социальных событий и действий исторических персонажей и окончательно придали суждениям о прошлом вероятностный компонент. А в наиболее изысканных трактовках квантовой космологии («принцип соучастия» А.Дж. Уилера) сама онтология прошлого формируется текущими событиями.

Сегодня мало кого удивит замечание о том, что будущее, настоящее и прошлое равно даны нам в вероятностных моделях. Действительное же различие между ними в том, что, независимо от правдоподобия, одни модели имеют гарантированный «денотат», а другие нет.

Моя мыслительная активность придаёт прошлому и настоящему мускулатуру существования и вместе с тем служит критерием их содержания: история общества, природы и космоса может быть только такой, в которой обеспечено моё нынешнее бытие. Напротив, будущее не подаёт нам никаких сигналов существования, позволяющих как-либо их «интерпретировать». Только экстраполяция наличного опыта даёт повод предположить, что через минуту после написания настоящих строк я сам со своими образами будущего, мой род (человечество), моя планета и моя Вселенная по какой-либо причине вместе или по очереди не провалимся в тартарары.

Это тоже, конечно, не новая постановка вопроса. Современники Гераклита Эфесского называли его Плачущим: философа мучила мысль о том, что мир, образованный случайным стечением обстоятельств, в любой момент может обратиться в «кучу мусора». В XVIII веке Д. Юм заметил, что мы уверены в завтрашнем восхождении Солнца просто по устоявшейся привычке, не имея к тому никаких серьёзных доказательств. В ХХ веке о самоценности каждого момента бытия, могущего оказаться последним, писали философы и художники экзистенциалистского направления. Яркий образец литературы этого направления – булгаковский роман «Мастер и Маргарита», цитата из которого приведена в эпиграфе…

Впрочем, со своей личной жизнью и смертью я как-нибудь разберусь без мегаистории и синергетики, хотя, как мы убедимся, в их контексте и индивидуальное существование выглядит увлекательнее. Мотив же работы над этой книгой и её содержательный стержень – стремление отследить возможные сценарии развития планетарной цивилизации, выводя их из предельно доступной по охвату модели прошлого и выявленных на её материале механизмов самоорганизации. А также понять, насколько и как именно реализация того или иного сценария зависит от мышления и деятельности ближайших поколений. Конкретно – от читателя этой книги.