Читать «Неизвестная. Книга первая» онлайн - страница 86

— Значит, так надо, — соглашался он.

Почти три месяца они были вместе, и вот теперь им предстояло расстаться. Для Николая это было тяжело, словно отрывалось по живому. И хотя он знал, что разлука будет недолгой, сильно переживал.

Но работа — есть работа… Потерпит он. А в разлуке их чувства только закалятся. Так уверял себя Данилов и временами даже действительно в это верил.

*****

Ноябрь пришел в Москву с дождями и мокрым снегом. Город напоминал огромную стройку улицы расширяли, дома переставляли, старые усадьбы взрывали, а на их месте разбивали сады и парки. Шла гигантская перестройка — сталинская реконструкция Москвы, оттого среди новостроек реками текли потоки песка, глины и строительного мусора.

Сыро сверху, сыро и грязно снизу. Осень.

Иван Степанович терпеть не мог месяц ноябрь, осень вообще недолюбливал, а Москву просто ненавидел. Он же петербуржец, до мозга костей. Думал, что «где родился, там и пригодился», надеялся и покой обрести в холодной петербуржской земле. Не случилось. Хотя… Как знать, как знать…

А пока Иван Степанович кутался в прорезиненный плащ, здоровой рукой придерживал, чтоб не сбило порывом ветра, шляпу и тихо сокрушался, что не прихватил зонтик.

Под ногами было хлябко. Его добротные английские ботинки, заляпанные желтой глиной, воду пока сдерживали, и ноги в шелковых носках с тонкими каучуковыми подтяжками, прикрытые дорогими, английской же шерсти, широкими брюками, были в тепле и сухими. Это радовало.

На брюках и плаще бурыми каплями виднелась грязь. Это огорчало.

Дождь, наконец, стих. Но ветер только усилился. Говорят, в такую погоду хороший хозяин собаку из дому не выгонит. Но для Ивана Степановича и дождь, и ветер были самыми подходящими. Меньше народу, меньше любопытных глаз, а за эти годы Иван Степанович хорошо узнал цену одиночества.

У старинного полуразрушенного купеческого дома, на месте которого скоро поднимется огромная махина в стиле сталинского классицизма, Иван Степанович свернул с улицы. Ему было жаль — еще один уголок старого мира навсегда исчезнет с лица земли, а он ничего с этим не может поделать… Хотя, как знать… Как знать…

Он зашел в забитый строительным хламом дворик и уверенно направился к разрушенному флигелю. Крыша у строения провалилась, рамы из окон выбиты, а вокруг громоздился вал битого кирпича, прикрытого мокрым снегом.

Иван Степанович довольно ловко поднялся по валу и нырнул в провал окна. Ему было грустно приходить в такие места, но лучшего варианта передачи закладки еще никто не придумал.

Среди полуразрушенных стен с остатками оранжевой штукатурки и лоскутами замызганных обрывков тряпок, которые когда-то назывались шелковыми шпалерами, был обустроен тайник.

Отодвинув несколько кирпичей в сторону и поддев протезом кусок обвалившейся штукатурки, Иван Степанович, стараясь не сильно запачкать штаны, неловко оперся на левую руку. Протез сильно надавил на культю. Это было больно.

Иван Степанович правой рукой пошарил в открывшейся нише и достал маленькую, сложенную в восемь раз записку.