Читать «Неизвестная. Книга первая» онлайн - страница 81

Из-за этого у него с Рерихами, на самом деле — большими друзьями, даже весьма серьезный спор возник.

— Да он же пройдоха-француз… — возмущался Николай Константинович. — Да-да, пройдоха. Ну а как можно назвать человека, который женился на женщине гораздо старше, причем исключительно ради денег, да еще на эти деньги и титул маркиза себе умудрился купить!

Но Александру Васильевичу рассуждения француза показались довольно логичными и разумными. Тем более что Сент-Ив в своей работе открыто говорил о Древней науке, а эту тему Варченко раскапывал давным-давно. Потому и возразил художнику:

— Но ведь Сент-Ив в книге рассказывает об Агарте. Разве эта загадочная страна не похожа на Шамбалу, о которой вы с Еленой Ивановной так много рассуждаете?

— Нет, — отрезал Рерих. — В Шамбале — духовные учителя. Зачем им, постигшим тонкие миры, какие-то бестолковые технические штуковины, о которых пишет этот… маркиз.

— Ну не скажите, — распалился тогда Варченко. — Разве не могут сведения об Агарте и Шамбале быть просто разными сторонами одной медали? Уж слишком много совпадений…

— Вздор, — Рерих не хотел уступать очевидному. — Это только лишь совпадения. И вообще, вирши французика мне напоминают романы Жюля Верна…

Ну а дальше — слово за слово, рассорились… И каждый остался при своем.

И вот теперь еще одна книга оказалась у Варченко. И не просто книга, а настоящее руководство к действию. В ней Сент-Ив доказывал, что история развития человечества имеет довольно четкую цикличность, и прослеживал некую закономерность в событиях от глубокой древности до конца девятнадцатого века.

Проверил Варченко расчеты Сент-Ива и понял, что маркиз прав. Войны, потрясения и революции при определенных расчетах и построении модели словно накладывались друг на друга. Француз даже описывал прибор, состоящий из нескольких окружностей, наложенных одна другую, который помогал в подобных расчетах. Несложный. — Александр Васильевич сделал его из картонных листов, которые принесла ему в палату Наташа. Она, чтобы быть поближе к раненному мужу, поступила в императорский госпиталь сестрой милосердия.

— Посмотри, солнышко, — сказал ей Варченко, когда прибор был собран и запущен. — Получается, что в семнадцатом-восемнадцатом годах нас ждут большие потрясения. Как французская революция, только гораздо мощнее.

— Вы бы, Александр Васильевич, об этом помалкивали, — тихо сказала ему жена и оглянулась на залу, заставленную койками с раненными офицерами. — Как бы не услышал кто, а то потом беды не оберешься…

Прибор не обманул.

И вот теперь, зимой двадцатого года, в канун отмененного новой властью рождества Варченко шел по тихому заснеженному городу и размышлял о цикличности развития цивилизации. «А может быть, в аборигенах Кольского еще осталась память о том, что где-то там на севере… вот они и идут на древний зов, словно…», но тут его размышления прервались.