Читать «Неизвестная. Книга первая» онлайн - страница 158

— У вас тут что, кружок по интересам?

— Никак нет, товарищ капитан, — сказал Сафонов. — Разрешите, объясню?

— Давай.

На самом деле то, что придумали в Харькове, имело смысл. И не таким уж болваном оказался майор Сафонов, как вначале показалось Данилову. Ну чего не случится после трудного пути до Харькова. Перелета этого… Николай даже сейчас вздрагивал при мысли о воздушных ямах. Потом Вася Ермишин… Зол был Данилов, очень зол, вот под горячую руку Сафонов и подвернулся.

А майор дельную вещь предложил. Они в помощники местного художника приспособили, Генриха Барекяна. Он был старшим сыночком Арчила Барекяна, известного в Харькове шашлычника с колхозного рынка, которого и близкие, и дальние, да и вообще все харьковчане звали уважительно — Папа. Папа Арчил. Хороший, кстати, друг майора Сафонова.

Большим мастером был Папа Арчил. Такой шашлык делал, что у Петра Сергеевича однажды печеночная колика случилась. Ел сочное мясо и никак остановиться не мог. Но это так, частности.

Генрих Арчилович оказался отличным художником. Талант имел. Настоящий талантище! Настолько большой, что, как ему казалось, мог обеспечить и Папу Арчила, и все многочисленное их семейство.

Генрих Барекян деньги рисовал. Обычными цветными карандашами. Хочешь, рубль со стахановцем нарисует, хочешь — пятерку с летчиком. Только за червонец Генрих Арчилович никогда не брался, стеснялся очень, говорил: «Мне Ильич никак не дается…»

Настоящий талант.

Когда Генрих в своем художественном училище буфетчице такой рубль за сдобную булку сунул, а она ему семьдесят пять копеек сдачи отсчитала, юное дарование подумало, что оно удачу за жабры зацепило. Ошиблось.

На другой день Генрих Арчилович Барекян был арестован при попытке сбыта фальшивой купюры достоинством в пять рублей.

Фальшивомонетчики — это было по части НКВД. Папа Арчил к своему другу Пете-джан, майору Сафонову то есть, кинулся. Помог ему по старой дружбе Сафонов. А у паренька еще один талант открылся. С перепугу, наверное. Он по описанию лица подозреваемых легко на бумагу переносил. Словесный портрет реальным делал. И пристроил Генриха Барекяна майор Сафонов при управлении. Даже зарплату платил, чтобы больше не вздумалось юному таланту деньги рисовать.

— Здравствуйте, товарищ капитан, — сказал Генрих, и Данилову показалось, что крупный, с едва наметившейся горбинкой нос юного дарования заложен насморком.

— Здравствуйте, — поздоровался Николай. — Вы художник?

— Так точно, — по-армейски ответил Генрих. — Дядя Петя сказал, чтобы я портрет набросал. Так вы позволите?

— Да, конечно.

И Барекян разложил на столе цветные карандаши и листы бумаги.

Данилов от майора уже знал историю художника и теперь, глядя на россыпь карандашей, усмехнулся.

Генрих заметил усмешку, но ничего не сказал, а делово взглянул на капитана:

— Скажите, товарищ капитан, что в лице того типа вам сразу бросилось в глаза? Нос, уши, шрамы, родинки?

— Наверное, рот… Да, знаете, крепко сжатые тонкие губы…

Пока художник рисовал однорукого, Николай немного успокоился, и даже расслабился. Все же прошедшие двое суток были чрезвычайно напряженными. А тут еще…