Читать «Неизвестная. Книга первая» онлайн - страница 120

Потом возникает желание узнать, разобраться, осмыслить, понять… Сколько еще глаголов можно использовать, и не посчитать. Глаголить у славян значило — не болтать, а действовать. И человек уезжает в экспедицию, зарывается в книги, садится за чертежи, берется за молоток или затачивает скальпель… Так желание превращается в действие.

Это похоже на чесотку, на постоянный зуд. До дрожи в руках, до скрежета зубовного человек жаждет удовлетворить свой интерес. Он копает все глубже и глубже, бежит все дальше и дальше, он познает, получаеі бесценный опыт и… И почему-то не радуется. А совсем наоборот, огорчается, если его желание исполняется. Интерес гаснет… наступав пустота. Многия знания — многия печали, так ведь в Екклесиасте?

И после этого нужны силы, чтобы вновь разжечь в себе это чувство. Чувство интереса к жизни…

Иногда мне кажется, что мир и существует только потому, что это кому-то интересно.

А теперь представьте, что человек не один. Что интерес его общий. Что есть команда таких же, как он, и всем им чертовски интересно. Представляете, у человека и его близких общий интерес… Возможно, это и есть счастье… Нет, как написал в тридцать девятом один хороший писатель, «счастье каждый понимает по-своему». Но мне кажется, что оно именно в общности интересов.

Лет пять назад Константин Сергеевич Станиславский, это тот, который в Москве Художественный театр открыл, сказал мне, что его детище может существовать только во взаимном интересе всех участников процесса. Счастливые люди… Но коллектив — механизм весьма сложный, симпатии, антипатии, даже зависть и ревность… ревность… ревность…

*****

А состав уже третьи сутки катился на север. Команда Варченко с нетерпением ждала остановки в Петрозаводске. Всех уже утомило бесконечное качание в вагоне, и всем хотелось пройтись по твердой земле. Но поезд шел гораздо медленней, чем они рассчитывали. Кондиайн заметно нервничал, да и всех это немного раздражало.

Снаружи становилось все холоднее, но в теплушке было даже жарко. Кузминкин не жалел уголька, и маленькая раскаленная буржуйка щедро отдавала тепло. На печурке сопел большой чайник и, словно подражая паровозу, парил из носика белой струйкой.

Наталья и Юля занимались сортировкой узлов с вещами, распределяли их «по сезонам». Маркова пристроилась у краешка стола, поближе к окошку, и читала томик Джека Лондона, который прихватила с собой из Москвы. Эль сидела на своем «семейном», как его назвали в команде, лежаке и делала какие-то зарисовки в альбоме. А Варченко с Кондиайном разложили по столу бумаги и обсуждали новое неожиданное открытие.

Еще перед отъездом Александр Васильевич попросил Тамиила поискать соответствие революций и войн последнего времени с цикличной активностью Солнца.

Вагон сильно качало, но все старательно смирялись с постоянной болтанкой и делали вид, что не обращают на это внимания.

— Александр Васильевич, — Тамиил указал Варченко на какой-то график, вычерченный на разлинованном тетрадном листке. — Вот здесь просматривается определенная связь. Смотрите — вот французская революция, вот здесь поход Наполеона, тут восстание декабристов, и, наконец, здесь первая Крымская война… видите? Видите? Я еще не все посчитал, но, думаю, картина не изменится…