Читать «Невольница мира. Сборник стихов» онлайн - страница 7

ЧИТАЯ КАСТАНЬЕДУ

Загадочный, причудливый дымок — Туманный джин из трубки Дон Хуана, Окутай! Русский путник изнемог — Он шел сквозь ночь. Уже бела поляна, Вчерашняя, что так была пестра, Душистым мхом вдыхавшая пространство, Причудница России и сестра, Измученного распрями славянства. Вернись дымок! Невыносима быль. В дурманном сне все прошлое растает. Упав, как в бездну в сохнущий ковыль, Усталый путник сладкий дым вдыхает. Но скоро он очнётся у дорог, Стократ обматерённых дураками. А Дон Хуан, и трубка и дымок За северными сникнут облаками.

В ВАРШАВЕ

Осенним утром, терпким сентябрём Твой взгляд в окне гостиницы ловлю… Усталый бармен чистит серебро, А стрелка приближается к нулю — Тому нулю, что после единицы… В столице — десять. Я давно не сплю, Тебе, Варшава, продолжая сниться Той каплей польской крови, той моей, Что хочет быть травой у древних стен И задохнуться от твоих дождей. Сентябрь наших встреч благословен, Моя Варшава. Знаю — ты услышишь Как я, приемля добровольный плен, Родство окликну именем Всевышним.

В ИТАЛИИ

Там, под балконом, столики, дымок,  Весёлый парень выпекает питцу… Наш Савиньон вспотел и изнемог Желанием запомнить наши лица. Играет итальянское вино. Уже сместилось медленное время. Кружится говорка веретено. Хмельная терпкость веселит и греет. Тугая тьма легко сползает гор. Торопится поток бурлящ и колок… Ночной невероятный разговор еще вершится, страстен, но недолог. Нам нечем заплатить за эту ночь — За ближний шепот и за дальний шорох, И лучше промолчать и превозмочь Желание запутаться в повторах.

* * *

Вид с лоджии: зима, река в снегу, Прохожие на тропках туренкура… А где-то там, на дальнем берегу, Ранима даль и роща белокура. Гуляет солнце — ореол размыт Трепещущей, сквозящей атмосферой. Всё так объёмно… Бог даёт кредит, А в погашенье принимает веру. Отсюда, сверху, от витых перил, От шторы, всколыхнувшейся волною, Не снега наст, а вечности настил Мерещатся у ветра за спиною. Поверю голосу, окликну свет, Пока гортань для звука не помеха, В надежде на сомнительный ответ — Косноязычный краткий отклик эха. Нет, не запомню смутного числа Взлетевших птиц, как не запомню часа… О, Боже, как вселенная мала, А память нерадива и напрасна!

* * *

В предутренний, неповторимый сон Я ухожу по странным лабиринтам. Шаги, нездешним звукам в унисон, Сливаются с потусторонним ритмом. И голос, вдруг срывается на крик, И видятся родные коридоры, И двери открываются на клик Нетерпеливой мышки монитора. Там на окне мерещится герань. Полы натерты, кресла угловаты. В смятенье время перешло за грань Реальную, и бесполезны даты. Зато я вижу каждую деталь: Пальто в прихожей с ватною подкладкой, Стекло в узорах — за окном февраль, В стакане чай холодный и не сладкий… Крест-накрест в окнах — символом война. Вот-вот в подвалы позовёт серена… В простенке фотография видна Того, кому не вырваться из плена. Но крик вороний обрывает сны… Харон — провидец размыкает вежды: Усталый мир откинул шлейф войны, Как женщина, совлекшая одежды.