Читать «Небо и земля. Том 1» онлайн - страница 61

Он достал бумажку из нагрудного кармана. Странное и непривычное имя, можно язык сломать. Разве что произнести как Аама.

Аама, Аама…

Дежурный больше полудня перебирал картотеку населения, прежде чем нашел фамилию и адрес. Порывался что-то добавить, но, получив сдержанную похвалу за расторопность и оперативность, был отослан для других дел. Имеющихся сведений более чем достаточно.

Утром она катила тележку с флягой. Смотрела под ноги, задумавшись. Поначалу он не узнал её. Должно быть, тогда, в клубе, на него напал морок. Хотя чему удивляться? Тем вечером она продавала себя впервые и оттого дороже. А потом пошла вразнос по солдатским койкам.

Вот и она. Идет неторопливо, с опущенной головой, точно шаги считает. Плетется мимо. Разве ж это женщина? Нечто бесполое в линялом тряпье. Бесцветна и худа как жердь. Доска и та рельефнее в габаритах. Амодарская шлюха. Шалава. Переспала с половиной гарнизона. Амодарки продаются без исключения — за буханку хлеба, за паек, за защиту и покровительство.

Навстречу двое солдат. Идут, смеются. Перегородили дорогу.

Она протягивает пропуск. Руки дрожат, видно даже отсюда. Вжалась в стену, сумку притянула к груди.

Ну, давай, начинай флиртовать. За эту неделю ты успела научиться дешевому кокетству.

Солдаты обступили с двух сторон. Посмеиваются. Один задрал платье, погладил ногу. Второй рывком разорвал кофту на груди — посыпались пуговицы.

У неё затравленный взгляд. Озирается, просит, умоляет.

Бесполезно. Никто не выглянет и не поможет. Разбежались, затаились. Амодары — трусы, каких свет не видывал. Отдавали своих женщин, лишь бы остаться в живых.

Солдаты гогочут. Зажав, подталкивают к глухому углу. Вырвав сумку, выбросили, и содержимое раскатилось по тротуару.

Почему она не кричит? Стягивает края кофты. Что-то шепчет, отсюда не слышно, хотя стекло опущено.

Сейчас ей заткнут рот и по очереди попробуют: сначала один, потом второй. На виду у всей улицы. Именно так поступают с амодарскими подстилками. И заплатят, бросив по банке с консервами. Столько, сколько заслуживает фронтовая шлюха. Или поимеют задаром.

И ведь ни одна амодарская сволочь не вступится.

***

— Пожалуйста… Прошу вас… Не надо…

Айями парализовало от ужаса. Язык налился тяжестью, конечности одеревенели. Голос скатился до бессвязного лепета.

— Прошу вас, отпустите… У меня дочка… Пожалуйста… Не трогайте…

Не слушают. Комариный писк им не мешает. Лапают, тискают, похохатывают. Порвали кофту, разодрали платье на груди.

Дай мне сил вытерпеть… Или сопротивляться.

Нет, за сопротивление убьют. Проткнут штыком и отправятся дальше, насвистывая.

Значит, вот она какая, даганская власть. Вот они, победители. Берут среди бела дня. Безнаказанно. По праву.

Люнечка, девочка моя…

Ноги отнялись. И съехала бы вниз, но удерживают.

— Ungitir! Kilpas! (прим. — Прекратить! Немедленно!)

Айями отпустили, и тротуар опасно приблизился. Она рухнула без сил на колени.

Солдаты встали навытяжку перед офицером.

— Tenn — puhas plir foz qiget. Cvis tilic htod xavirin rafort (прим. — Каждому — пять нарядов вне очереди. Через час предоставить мне письменный рапорт).