Читать «Небо закрыто льдами (Документальная повесть)» онлайн - страница 21
Вениамин Васильевич Тихомиров
Приросли к пульту локатора радиометристы. Для них вся жизнь сейчас сосредоточилась в тревожном мерцании экрана.
Напряжен, как струна, мичман Луня. Он самый главный человек на лодке сейчас — рулевой-горизонтальщик. На его плечи падает вся тяжесть работы, когда командир выводит лодку на боевой курс. Только от рулевых-горизонтальщиков, от того, как точно будут держать они лодку на глубине и на курсе, зависит успех или неудача штурманского расчета торпедного удара.
А мичман Луня думает сейчас о старшине Шепелеве и о его матросах. Их задача — чтобы ювелирно точно работали гребные винты. Несколько лишних оборотов — и на секунду отклонится лодка от курса. Всего на секунду опоздает заметить это рулевой-горизонтальщик, на тысячную долю градуса даст отклониться кораблю — и работа всего экипажа окажется ненужной.
Мичман Луня бледен от напряжения. Он единственный человек, кто стоя несет вахту в центральном посту. Потому что раньше, чем скажут ему об изменении дифферента лодки приборы, почувствуют это ноги рулевого-горизонтальщика, мгновенно почувствует он перемещение центра тяжести, едва-едва лодка отклонится от курса. Луня стоит спиной к остальным у своих рычагов и маховиков и не видит никого, а в такие тревожные мгновения очень тяжело быть один на один с самим собой…
Атомоход стремительно вспарывает толщу воды.
Вся лодка думает о нас, торпедистах, — людях из первого отсека. Вся лодка работает на нас. Мы — завершение этой работы.
Так тихо у нас в отсеке, что я слышу, кажется, стук собственных ручных часов.
— Аппараты… товсь!
— Есть аппараты товсь!
Пауза — секунда, но кажется вечностью.
Выстрелом в радиорупоре:
— Пли!
Эхом отрепетовал команду Крикуненко и рванул рычаги на себя.
Лодка стремительно меняет курс.
Только сейчас мне становится предельно понятным, как трудно работать командиру и всем, кто рядом с ним в центральном посту.
Это ведь не над водой, где все видно, где можно определиться визуально, где «противника» видишь глаза в глаза.
Это поиск почти вслепую, сквозь угольную толщу воды: поиск, основанный только на вере в приборы, в свое мастерство и профессиональную интуицию. Это работа невероятной трудности, потому что времени на решение задачи отпускается ровно столько же, сколько и надводному кораблю, а лодке приходится, выполняя те же сложные и стремительные маневры, преодолевать еще и тяжесть тысяч тонн воды, сдавливающей ее гигантским прессом со всех сторон.
Я не успеваю как следует подумать обо всем этом, потому что снова звучит команда:
— Аппараты… товсь!
И все начинается сначала.
Мы устали на торпедных стрельбах. В кубрике в тот вечер шутили мало.
Перед отбоем в кубрик пришел Чикин. Он был хмур и озабочен. Он ждал, пока соберутся ребята, и похлопывал по колену знакомым всей лодке затрепанным своим блокнотом. Ребята называли чикинский блокнот «кондуитом» и побаивались его, потому что записи в нем ничего хорошего не обещали.
— Давайте, ребята, подобьем бабки, — сказал Чикин. — Пока невеселые у нас результаты, и лучше сразу в них разобраться, чем потом путаться. Потом поздно будет…