Читать «Не царская дочь» онлайн - страница 7

— Ты чего это сделала? — удивленно вытаращился на меня мой закадычный друг Славка Штанько, увидев меня в таком «прикиде» за обедом. — Чего это у тебя на голове?

Я в этот момент выуживала «косу» из тарелки с борщом — забыла откинуть ее на спину, и теперь кусок шарфа с привязанным к нему бантом плавал в жирном оранжевом вареве.

— Дурак, — кратко ответила я Славке и треснула его по голове выловленной из борща «косой». Красные капли тут же растеклись по его лысине, и он стал выглядеть еще смешнее и бессмысленнее, чем был на самом деле. Но я потешалась недолго: подоспевшая нянька энергичным движением сдернула шарф с моей головы и уволокла мои «косы» в неизвестном направлении. Славкин же позор она стерла большим вафельным полотенцем. Оля Фардзинова, вкушавшая пищу за соседним столом, наблюдала за происходящим молча, как и подобает восточной красавице. Ее не касалась наша со Славкой плебейская суета. Она вела себя, как человек, который имеет, а я — как тот, кто делает вид, что имеет. Разницу между этими двумя состояниями я поняла, конечно же, гораздо позже.

Был в моей детской жизни еще один «болевой» момент, связанный с косами. Их носила моя двоюродная сестра Оля. Бабка по отцу, строгая и надменная Елена Евгеньевна, безумно любила свою младшую внучку и называла ласково Дивулей (именно через «и», от слова «диво»). А меня — не любила, и даже не хотела знать и видеть. Мой отец, ее сын, к тому времени уже не жил с нами, а жил с другой женщиной, и бабушка пребывала в связи с этим фактом в весьма удовлетворенном состоянии. Она всегда считала моих родителей неподходящей друг другу парой. Меня же, как порождение этой пары, она и вовсе называла ошибкой природы.

Дивуля же, дочь бабушкиной младшей дочери, воплощала собой само совершенство: распахнутые голубые глаза, тонкий нос с аристократической горбинкой, черные брови вразлет. Но главное — коса. Пшеничного цвета, неохватная, туго сплетенная, она лежала на Дивулиной спине, простираясь, как у сказочной Царевны-Несмеяны, от головы до пят.

Я редко общалась со своей двоюродной сестрой, чаще видела ее только издали, и эта злополучная коса очень сильно отравляла мне жизнь. Я была уверена в том, что Дивуля, обладающая столь заветным сокровищем, принадлежала к избранному роду. Только такой род достоин любви. А я? Я была подростком-стригунком, чем-то очень несерьезным, не стоящим внимания. Я бегала по окраинам, по обочинам, по заросшим бурьяном околоткам, а Дивуля «паслась» на королевских заливных лугах. Я собирала крохи, урывала остатки, довольствуясь малым, а ей доставались самые большие и жирные куски.

И главное — вся любовь, которой Дивуля лениво подпитывалась от окружающих ее взрослых, уходила в косу. Казалось, что эту косу долго поливали из лейки, удобряли, проращивали и пропалывали, доведя, наконец, до неимоверных размеров. Дивулина голова гнулась от этой тяжести, отклонялась назад от вертикальной оси, а коса все росла и росла. И главным «садоводом» была бабушка, внимания которой мне, дикому и неухоженному сорняку, так не хватало. Вот почему я столь остро хотела такую же косу. Она была символом любви.