Читать «Не причеловечиваться! Сборник рассказов» онлайн - страница 9

– Алина, аккуратно! – крикнул папа девочке, и я вздрогнула. – Добрый день, – он поздоровался со мной и сел на скамейку.

Он не узнал меня. Разумеется, не узнал. Я нашла в себе силы пожелать ему доброго дня в ответ.

Девочка полезла на лесенку, и он вскочил, чтобы подстраховать её. Я сидела ни жива ни мертва, чувствуя, как пот стекает по спине. Что я могу сказать ему: «Привет, папа, я – твоя дочь?»

Алина мирно черпала ведёрком воду из лужи. Папа снова сел рядом и расстегнул куртку – показался пушистый белый свитер, совсем не такой, как тот, на который мама когда-то пришивала кожаные заплатки.

– Глаз да глаз за ней, – и он посмотрел на свою Алину с обожанием.

Так мы сидели несколько минут в тишине. Наверное, я казалась ему подозрительной: торчу одна на скамейке без наушников, телефона или книги, смотрю на него и на маленькую девочку…

Алина отбросила ведёрко и побежала к папе, но запнулась за бетонный бордюр и упала. Она расплакалась, некрасиво кривя розовый ротик, и папа метнулся на помощь.

Он поднял её, отряхнул комбинезончик и, встав на одно колено – прямо в лужу! – посадил на другое Алину.

– Ну-ну, – нараспев зашептал он, – не плачь, Алинёнок, не плачь. В жизни всякое случается…

Я судорожно вздохнула – кажется, даже папа услышал, поднял голову и вспомнил, что на площадке они не одни.

– Это не беда, всё пройдёт. Подую – и пройдёт, правда? Это, доченька, такая ерунда по сравнению с мировой революцией… у нашего дедушки такая поговорка была. Царь Соломон – жил такой в древности – говорил, что всё пройдёт…

Я сорвалась с места, не дослушав. Мутные василеостровские окна осуждающе глядели на меня, талая вода и ошмётки снега разлетались из-под каблуков. Я не плакала – выла. Люди оглядывались мне вслед: вот она, чокнутая, дочь чокнутой.

Я перебежала проезжую часть в потоке машин, и они подняли пронзительный вой. «Вот дура, жить надоело», – припечатал какой-то мужик, и я рассмеялась ему в лицо – чокнутая же.

«Всё пройдёт, доченька…» Выскочила на набережную – как из воды вынырнула. Нева уже вскрылась, и по её шёлковой черноте в Балтику лениво тянулись грязные льдины. Ветер дергал меня за волосы и толкал в спину.

«Всё пройдёт, папа». Это мог быть и не он – ведь я не видела его столько лет… «У царя Соломона, – повторяла я самой себе, – было кольцо с надписью «Всё пройдёт». Интересно, он думал о том, что всё пройдёт, когда на улицах Грозного пылали «коробочки»?

Я всегда оправдывала его, ведь это мама запрещала ему приезжать и видеться со мной, но это я так считала, а он мог думать по-другому, мог просто забыть обо мне… Почему у него нашлись слова утешения для Алинёнка, а для меня – нет?

Морские коньки на решётке разевали рты в безмолвном крике. У меня закончилось дыхание, и я остановилась, вцепившись в перила, посреди Благовещенского моста (бабушка по привычке называла его Мостом лейтенанта Шмидта). Краны в порту молитвенно воздевали суставчатые руки. Ростральные колонны поддерживали грузную серость, в которой плыл глобус Кунсткамеры.