Читать «Не причеловечиваться! Сборник рассказов» онлайн - страница 6

Меня затрясло. От синевы рябило в глазах.

Бабушка постучала в дверь. Открыли. Запах капусты усилился. Полная женщина в застиранном белом халате перебросилась с бабушкой парой слов и впустила нас внутрь. Я сразу, будто тёплой водой окатили, вспотела. Бабушка разделась, стащила с меня куртку, сунула в руки тапочки. Из соседнего помещения выглянула женщина в розовом халате – красивая, с тонким профилем и густыми светлыми волосами. Пожевав губами, она посмотрела на бабушку, потом на меня и грустно улыбнулась.

Я ожидала всего, чего угодно – клеток, мягких стен, звероподобных буйных больных – но вместо этого мы прошли в обычную комнату с бежевыми стенами. На потрёпанном диване сидели мужчина и женщина. Он держал её за руку и рассказывал что-то, она кивала головой. Девушка чуть постарше меня, не стесняясь посторонних, примеряла на голое тело кофточку, которую принесли родители. Они шутили почти непринужденно и весело – не хватало самой малости.

Я едва узнала маму в казенной куртке с эмблемой больницы на спине и леопардовом халате с чужого плеча. Она вымученно улыбнулась и села рядом с бабушкой.

Страшно боясь заплакать, я отодвинулась от них, но вместо слёз изнутри рвалась дрожь. Бабушка вполне владела собой. Она заправила выбившуюся прядь за ухо и спросила у мамы:

– Кушать хочешь? Я принесла фрукты и пирожки.

Мама посмотрела на нас, и две слезы страшно медленно выкатились из глаз.

– Не нужно плакать, – бабушка говорила с уверенностью диктора центрального канала. – Тебя немного подлечат, и всё будет хорошо. Ты просто устала. Кушай.

Мама послушно взяла пирожок и принялась вяло жевать.

– К доктору схожу, – бабушка оставила нас вдвоём.

Мы сидели молча. Я растерялась, маме было неуютно – она теребила распустившийся манжет халата. Вскоре бабушка вернулась:

– Доктор сказал, это всё ерунда. И недели не пройдёт, как тебя выпишут. Такое бывает у женщин твоего возраста…

Мама быстро утомилась и вернулась в палату. Мы молча оделись у дверей. Бабушка повязала на тонкой шее элегантный шарфик, поправила мне воротник. Медсестра движением фокусника достала из кармана халата дверную ручку и открыла нам.

Мы пробирались по сугробам к воротам больницы. Я обогнала бабушку и заглянула ей в лицо. По впалым морщинистым щекам текли слезы. На полпути они испарялись и поднимались к небу, как молитва.

Наступило странное безвременье: я вставала по утрам, шла в школу, сидела на уроках. Я отвечала, когда меня спрашивали, и отвечала хорошо, но все вокруг заметили произошедшие со мной перемены. Одноклассники оставили меня в покое, иногда я даже ловила на себе чей-то сочувственный взгляд. Они думали, что я влюбилась, и это было неправдой лишь отчасти.

Горе, придавившее меня в день, когда я узнала о мамином сумасшествии, не смогло вытеснить странного чувства болезненной привязанности, которое я испытывала к Новенькому. Он заговаривал с кем-то помимо меня – я злилась, улыбался и шутил – выходила из себя. Однажды я надерзила учительнице физики, которую, в общем, любила, только за то, что она снизила ему оценку.