Читать «Не от мира сего-4» онлайн - страница 7

Но никогда Добрыша не забывал об увлечении: игре в тавлеи, как ее называли слэйвины. Сами они с парнями обзывали ее иначе, по старинке - "tavoitella" (пытаться, стараться, в переводе с финского, примечание автора). Шесть квадратов - поле, мечут по ним белые и черные камушки, пытаясь получить нужный счет, вот и вся игра. Но руку нужно было иметь верную, а глаз - острый. Если добавить варианты, когда следует "заморозиться", когда даже "сдать кон", то пустоголовому игроку не хватит везения, чтобы уповать на счастье. Мозги в игре следовало включать на полную нагрузку, если, конечно, мозгов хватало.

Еще резались в грюхи (такая ливонская предыстория "городков", примечание автора) и даже в "попа". Это не значило, что брали биты и метали их во всех случившихся поблизости попов - к церковнослужителям эта игра не имела никакого касательства.

Выражение "ставить на попа" означало всего лишь подъем какого-то предмета из состояния устойчивого лежания в состояние неустойчивого стояния. Даже сами попы, что помоложе, подобрав рясы, играли в "попа".

Кто раньше сбивал битой кусок жерди, великим трудами установленной на попа, тот и побеждал. Если, конечно, удавалось отбиться от прочих игроков, намеренных эту жердь любыми способами присвоить себе. Методы допускались всякие, однако в случае касания потенциального победителя претендентом по туловищу, либо по зубам своей битой, тот выходил в аут. Сражались до победного конца, не считаясь с выбитыми молочными зубами и разбитыми руками-ногами.

После таких упражнений вопрос, как парни так ловко осваивают стрельбу из лука, владение мечом, палицей - становился неуместным.

Добрыша, несмотря на свою внешность и комплекцию, достиг во всех своих подростковых играх уверенного мастерства. Вскорости обязательно кто-нибудь должен был, вспомнив былую его кличку "Геркулес", додуматься до нового прозвища "Гермес" (Herra Mies - господин человек, мужчина, в переводе с финского, примечание автора), да пришлось парню покинуть родимые пенаты.

Мать понимала, что сын ее должен развиваться, чтобы стать таким же, как и его покойный отец. В тихой и умиротворенной Пряже, медвежьем углу, как бы ни жилось в довольстве и сытости, но ничего нового не постичь. Получать знания можно только в столицах.

Добрыша отправился в Новгород, не приобретя даже минимального опыта адаптации к большому количеству незнакомых людей вокруг. У него просто не было таких возможностей. В Олонце подаваться было не к кому, в Ладоге - тоже. А в одном из самых крупных городов Ливонии - Олаф и сын его Магнус - всегда готовы были принять потомка замечательного Никиты Ромахдуса, туда его и выслали.