Читать «Наша борьба. 1968 год: оглядываясь с недоумением» онлайн - страница 27

Лишь после смерти Мао Цзэдуна в 1976 году и похищения Шлейера в 1977-м, после силового столкновения между демократическим государством и террористическими осколками движения-68, после фильма о холокосте, вышедшего на экраны в январе 1979 года, после исламской – а отнюдь не социалистической – революции в Иране и начавшегося распада Организации Варшавского договора большинство участников протестного движения сумели приспособиться к новым условиям. Окончательное завершение их реинтеграции в нормальное общество, которая подготавливалась не один год, а от многих потребовала еще долгих плутаний, ознаменовалось публикацией статьи Йошки Фишера «По дикому Курдистану». Эта статья, напечатанная в феврале 1979 года франкфуртской городской газетой Pflasterstrand, заканчивалась вздохом облегчения: «Вопросов будет еще много: к чему ведут события? что делать? Но ответов я не знаю и больше не хочу их знать», – писал Фишер.

Тогда же Рихард Левенталь с удовлетворением отметил, что «подавляющее большинство радикалов отвернулись от необакунинского культа насилия, который исповедовали их кумиры Мао Цзэдун и Гевара», как и от «основополагающего представления о необходимости революционного свержения демократического строя». «То, что начиналось как “долгий поход через государственные институты”, давно стало процессом интеграции бывших революционеров в общество, причем как раз через эти институты. […] Анархо-террористов, которые в развитых государствах напоминают о себе до сих пор, уже нельзя считать воплощением очередной волны разрушительного насилия: это лишь человеческий мусор, выброшенный на берег предыдущей, давно схлынувшей волной». В сущности, начиная с конца 70-х новые левые – иные быстро, иные медленно, – стали возвращаться из мира фантазий в нашу рыночную и прагматичную эру, которая определяет жизнь их детей. Нелегко объяснять собственным дочерям и сыновьям, что двигало тобой в годы молодости.

Учась в 1967—68 гг. в достаточно элитарной мюнхенской Германской школе журналистики, я внутренне сочувствовал протестам, но не принимал в них активного участия. Все изменилось после моего переезда в Берлин в ноябре 1968 года. Летом 1970 года меня избрали студенческим представителем в новоучрежденный совет ИОЗ, причем в качестве кандидата от «Красных ячеек» (Rote Zellen). В первой половине 1970 года я был одним из четырех редакторов газеты Hochschulkampf («Университетская борьба»), которая вскоре сделалась боевым листком недолго просуществовавшей маоистской партии «Пролетарская левая/Партийная инициатива» (Proletarische Linke/Parteiinitiative, PL/PI); с начала 1972 года по середину 1973-го я состоял в «Красной помощи» Западного Берлина.