Читать «Наша борьба. 1968 год: оглядываясь с недоумением» онлайн - страница 16

Мало кто из этих людей сознает, что немецкое поколение-68 испытало сильнейшее влияние патологических тенденций XX века и самым прискорбным образом походило на своих родителей, поколение-33. И те и другие позиционировали себя как «движение», намеревавшееся смести с исторической сцены республиканскую «систему». Они презирали – как нацистский юрист Карл Шмитт – плюрализм и любили – как Эрнст Юнгер – борьбу и активное действие. Мания величия сочеталась в них с холодной беспощадностью. Несмотря на декларируемый коллективизм – чисто интеллектуальный, но почему-то считавшийся народным, – поколение-68 очень быстро обнаружило склонность к культу личности. Руди Дучке, Ульрика Майнхоф, Че Гевара, Хо Ши Мин, Мао Цзэдун пользовались у молодежи широким уважением из-за решимости, с которой они пропагандировали свои социальные утопии. Поколение-68, в отличие от своих родителей, восторгалось самыми разными освободительными движениями в дальних странах – во всяком случае, такими, в названии которых присутствовало слово «национальный». Когда я напоминаю бывшему соратнику, сегодня занимающему пост высокого правительственного чиновника, как тепло мы в 1972 году приветствовали камбоджийскую революцию под руководством Пол Пота, он фыркает в ответ: «Али, такого никогда не было!»

Не все участники движения-68 должны помнить о Пол Поте, но никто из них наверняка не забыл большевистскую «расстрельную» балладу Владимира Маяковского в исполнении Эрнста Буша, которая долгие годы гремела во время многочисленных демонстраций и собраний: «Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ маузер». Говоря обычной прозой: хватит болтать, берите винтовку и жмите на курок. Снайперский девятимиллиметровый пистолет производства немецкой фирмы «Маузер» был культовым оружием времен Октябрьской революции.

Разумеется, бунтовать было приятно и очень романтично. Да и причины для бунта действительно имелись. Однако притязания молодых людей на роль социального авангарда, их вера в прогресс, небывалая, неистовая жажда перемен, желание начать все с чистого листа и – немедленно появившаяся – готовность к насильственным действиям оказались при ближайшем рассмотрении поздними побегами тоталитаризма, глубоко немецкими по своей природе. Отсюда название этой книги: «Наша борьба». Лишь такой угол зрения позволит воздать бунтарям историческую справедливость и оценить их с известным снисхождением.

Протесты начались в 1967 году и продолжались до конца 1969-го. Потом их участники разбрелись кто куда. Одни перешли на монодиету, питаясь только мюсли, другие стали профессиональными революционерами, прочие посещали по средам специальный кружок, чтобы искать точку G, начали сознавать свою гомосексуальность, занимались оборудованием детской игровой площадки или организацией районной инициативной группы. Некоторые поняли, что в глубине души консервативны: они спасали здания эпохи грюндерства от сноса, который им повсеместно угрожал, защищали от уничтожения природу; забыли хунвейбинов ради дождевых лесов, уличные бои – ради декоративной штукатурки, антибуржуазность – ради буржуазности. Кто-то увлекся анархистскими идеями Михаила Бакунина, патологического антисемита, кто-то повесил на плечо джутовую сумку с изображением белого голубя мира. Выбор для желающих обрести личное счастье в рядах альтернативных левых был велик: от съезда Туникс и глубокой обеспокоенности гибелью тропических лесов до так называемых «дней хаоса». Так, Йошка Фишер, будущий министр иностранных дел, состоял в группах «Революционная борьба» («Revolutionarer Kampf») и «Отряд зачистки» («Putztruppe»). Целью обеих групп было свержение «системы» с помощью децентрализованных боевых акций.