Читать «Натурщица» онлайн - страница 3
Ги де Мопассан
И вдруг Жозефина (ее зовут Жозефиной) вскрикнула:
— Ой! Видал, какая большая рыба плеснулась?
Он ответил, не глядя, думая о другом:
— Да, милая.
Она рассердилась.
— Нет, ты не мог видеть, ты же стоял спиной.
Он улыбнулся:
— Ты права. Здесь так чудесно, что я замечтался.
Она замолчала, но через минуту не выдержала и опять спросила:
— Ты поедешь завтра в Париж?
— Право, не знаю, — проговорил он.
Она снова вспылила:
— Неужто, по-твоему, весело гулять, не раскрывая рта? Люди разговаривают, если они не идиоты!
Он не отвечал. И тогда, отлично понимая своим порочным женским чутьем, что выводит его из себя, она принялась напевать тот навязчивый мотив, которым нам так прожужжали уши за последние два года:
— Прошу тебя, замолчи! — прошептал он.
— С какой стати я должна молчать? — крикнула она в бешенстве.
Он ответил:
— Это портит нам пейзаж.
Разыгралась сцена, безобразная, нелепая, с неожиданными попреками, вздорными обвинениями и, в довершение всего, со слезами. Все было пущено в ход. Они вернулись домой. Он не останавливал ее, не возражал, одурманенный божественной истомой вечера и оглушенный этим градом пошлостей.
Три месяца спустя он отчаянно бился в невидимых неразрывных сетях, какими подобная связь опутывает нашу жизнь. Она держала его крепко, изводила, терзала. Они ссорились с утра до ночи, бранились и даже дрались.
Наконец он решился покончить, порвать с ней во что бы то ни стало. Он распродал все свои холсты, занял денег у друзей, собрал двадцать тысяч франков (тогда еще он был малоизвестен) и однажды утром оставил их у нее на камине вместе с прощальным письмом.
Он нашел пристанище у меня.
Часа в три раздался звонок. Я пошел отворять. На меня кинулась какая-то женщина, оттолкнула меня, вбежала в дверь и ворвалась в мастерскую; это была она.
Увидев ее, он поднялся с места.
Жестом, полным истинного благородства, она швырнула к его ногам конверт с банковыми билетами и сказала отрывисто:
— Вот ваши деньги. Не нужно мне их.
Она была очень бледна, вся дрожала и, видимо, готова была на любое безумство. А он тоже побледнел, побледнел от гнева и бешенства и, очевидно, готов был на все.
Он спросил:
— Что вам угодно? Она отвечала:
— Я не желаю, чтобы со мной обращались, как с девкой. Ведь это вы за мной гонялись, вы меня соблазнили. Я ничего у вас не просила. Вернитесь ко мне.
Он топнул ногой:
— Ну нет, это слишком! Если ты воображаешь, что ты...
Я схватил его за руку.
— Замолчи, Жан. Предоставь это мне.
Я подошел к ней и тихонько, осторожно стал ее уговаривать; я исчерпал весь запас доводов, к каким прибегают в подобных случаях. Она слушала меня молча, стоя неподвижно, с застывшим взглядом.
В конце концов, не зная, что сказать, и чувствуя, что дело может плохо кончиться, я отважился на последнее средство. Я заявил:
