Читать «Настоящие, или У страсти на поводу» онлайн - страница 49

У меня создалось такое впечатление, что она меня совсем не слышала и согласилась лишь для того, чтобы я от неё отстала. Что же, сейчас я могла ей простить и это.

Следующие пять минут мы пытались придать мне нужную позу и нужный взгляд. Делайн едва не плакала от бессилия.

— Всё не так, — снова и снова повторяла она, поворачивая меня то в одну сторону, то в другую, тревожно заглядывая в глаза.

— Скажи, как надо, — мягко отвечала ей. — Я хочу помочь.

— Я не знаю, — в отчаянье ответила она, отступая, и стрелой метнулась к окну. — Я не знаю.

— Делайн, успокойся. Я тут и никуда не ухожу. Мы обязательно найдём нужный ракурс. Я тебе обещаю. Ты только не нервничай.

Но та меня словно не слышала, до мяса сгрызая ногти. Привычка, о которой она вспоминала, когда начинала сильно волноваться.

«Кажется, пора звать тётушку», — поняла я и уже собиралась встать, когда кое-что заметила.

У другого края дивана лежала небольшая стопка бумаги и в самом низу неровно торчал уголок какого-то портрета.

Не знаю, зачем я потянулась. Зачем взялась за него. Почему взяла всю пачку, доставая искомую вещь. Меня словно магнитом туда потянуло.

Но стоило мне только увидеть это, как время будто остановилось.

Я всегда поражалась талантом Делайн видеть суть человеческой души, находить то тайное, что скрыто от других, и умело выставлять напоказ. Так было с портретом Элодии, на котором она была так прекрасна и невероятна, что захватывало дух. Но лишь на первый взгляд. Пара секунд и от этой приторности начинало мутить, на глаза попадались скрытые недостатки кузины: надменный взгляд, брезгливо опущенные уголки губ и холодное выражение лица. И это ощущение было не только у меня, у каждого, кто видел этот портрет. У всех, кроме Элодии, которая жутко им гордилась и заставила отца повесить картину в большой гостиной в их поместье. И искренне недоумевала, почему остальные не замечают этой красоты, решив, в конце концов, что все просто завидуют.

Так получилось и сейчас.

Карандашный рисунок и Торнтон. Его лицо — худощавое с впалыми щеками, которые неожиданно заросли жёсткой трёхдневной щетиной, что придавала ему совершенно иной вид; волосы растрёпаны и пряди падали на лоб. Я поймала себя на мысли, что хочу протянуть руку и вернуть их на место, пристально заглянуть в глаза. Глупое желание, странное и непонятное.

И без этого его глаза видны. В них не было прежней холодности, хотя надменность никуда не исчезла, но она стала мягче после того, как пропало высокомерие. Эти глаза манили, затягивали в свой омут и заставляли сердце биться в несколько раз быстрее.

Я позволила руке коснуться изображения, провести подушечками пальцев по щеке, обрисовать абрис лица, коснуться неожиданно полных губ.

Торнтон?

Нет, он не может быть таким. Да, лицо, несомненно, его, но всё остальное… Таким граф мог бы стать, если бы захотел. А так… настоящие лорды никогда не ходят в таком виде: небритые, взлохмаченные… возбуждённые.

Рука дрогнула, выпуская листок из рук, и он приземлился мне на колени.

Стук сердца в ушах оглушал.

Я двумя пальчиками взяла его и отложила в сторону, лицом вниз.