Читать «Наследники Скорби» онлайн - страница 187
Шкапочка Красная
А Тамиру стало хуже. К полудню заполыхал в жару, заметался, взялся что-то бормотать, куда-то пытался идти, скреб пальцами лавку. Девушка пыталась напоить его малиной, но он давился и вертел головой. Лесана понемногу лечила обережника Даром, но не видела от того улучшений. Шли уже третьи сутки, а спутник все маялся в бреду — ни жив, ни мертв.
Впрочем, даже окажись Тамир в ясном разуме и добром здравии — уехать из веси все равно было бы невозможно. Дожди лили, не переставая и сердце, уставшее от безрадостной погоды, промозглости, набрякших туч и желтеющих деревьев, ныло от тоски и недобрых ожиданий. Да еще пленник этот! Всю душу вымотал.
Лесана таскала ему еду в одной и той же старой миске. Мать проклятую посудину даже в дом не заносила, оставляла на крыльце, словно собачью, да еще говорила, что опосля и вовсе разобьет, а черепки закопает в лесу. Та же безрадостная участь ждала и старую треснувшую ложку.
Один лишь Руська не боялся оборотня и старался, тайком от родителей, увязаться за Лесаной. Все хоробрствовал, подглядывал за полонянином, пока однажды не надоел ему. Лют забирал у обережницы скромный ужин — пшеничную кашу с салом и вдруг резко повернулся к мальчишке и отрывисто рыкнул. И так по-звериному получилось это у человека, что Русай бесславно заорал и метнулся прочь. Да вот только ноги заплелись, и вытянулся мальчонок в скользкой грязи во весь рост.
Пленник беззлобно рассмеялся, а Лесана, не сдержав досады, отвесила ему тяжелую оплеуху. Миска опрокинулась на пол, каша просыпалась. Волколак снова зарычал, показывая белые ровные зубы.
— Что? — обережница склонилась над ним, напряженная, готовая к схватке.
Волколак хмыкнул:
— Тошно тебе? Да? — он протянул ей пустую посудину. — Я, может, и не человек, но и не скотина — детворе меня показывать. Еще раз щенка своего приведешь, руку ему откушу.
Девушка посмотрела на него и ответила:
— Еще раз зарычишь на него — все зубы выбью. Кусать будет нечем. Ишь, какой гордый выискался. Жри теперь с полу.
И ушла, злая на него, будто он был достоин ее досады.
На следующий день, когда пришла — просыпанная каша все так же сохла на полу, а пленник лежал в углу. Он не повернулся, когда она вошла. Не потянулся к еде. А когда она вернулась к вечеру за посудиной, похлебка в ней была нетронута. Так же повторилось и на следующий день.
Скрипя зубами, Лесана подошла к пленнику и легонько пнула его, лежащего, словно мертвого:
— Вздумал никак голодом умориться?
Он молчал.
— Эй.
Она не наклонялась, а руку положила на рукоять ножа. С этого станется, притвориться, а потом броситься.
— Лют…
— Надо ж, запомнила, как звать, — хмыкнул он.
— Садись и ешь. Я до Цитадели тебя на телеге не повезу. Много чести. Сам побежишь.
Волк не повернулся.
— Эй, — у Лесаны начало кончаться терпение.
— Уйди… и миску свою забирай. Не хочу я есть.
— Ах, не хочешь, — усмехнулась обережница. — Не хочешь, но будешь. Я, гляжу, ты затосковал. Видать, решил, что лучше сгинуть, чем в крепость тащиться? Только выбора у тебя нет. Последний раз предлагаю. Или добром жри, или силой заставлю.