Читать «Наследники Скорби» онлайн - страница 127

С этими словами блаженная развернула перед Донатосом свое сокровище, что держала, скомканным и прижатым к груди.

В лучах заходящего солнца, заглядывавшего в окно, крефф разглядел криво сшитую рубаху из добротной крепкой небеленой холстины. По всему видать — дуреха старалась. Стежки положила так крепко и туго, что всю обнову перекосило и собрало сборками. По вороту вкривь и вкось тянулась нескладная вышивка, а узор… не то сорока набродила, не то пальцы грязные кто-то вытер. Подол был украшен привесками, на кои сгодилось все, что Светле удалось добыть: обломок старой ложки, шишки, обрывки траченого мошкой меха, узелки, кисточки из пеньковой веревки, палочки…

Наузник смотрел на дуру, и глаза наливались кровью.

— А ну… — сказал он тихо, потому что губы онемели от гнева и едва повиновались: — Пошла вон отсюда…

Испуганная Светла отступила в коридор, прижав спроворенную обнову к груди.

— Родненький… — залепетала девушка. — Да за что ж ты меня так?…

— Пошла вон… — свистящим шепотом повторил Донатос. И рука потянулась к ножу.

Кажется, блаженная впервые испугалась. Пискнула, пустилась наутек, однако далеко убежать не успела — врезалась с разлету в шедшего куда-то Ольста и залепетала, захлебываясь слезами.

Ратоборец едва устоял на ногах, охнул, чуя, что больное колено вот-вот подломится, но кое-как совладал и в сердцах встряхнул ревущую девку, пытаясь понять, что она лопочет и чему так напугалась. Однако через миг крефф увидел изникшего из своего покоя Донатоса и все понял.

— Скажи ей, чтобы на глаза не попадалась, — по-прежнему негромко и сипло произнес колдун. — Доведет ведь до греха.

— Ты совсем очумел? — спросил вой, глядя на наузника поверх трясущейся дурочкиной макушки.

В этот миг Светла оторвала зареванное лицо от Ольстова плеча и гнусавым голосом пролопотала:

— Родненький, как же тяжко ему! Как тяжко! Всю душу растратил. Даже радоваться разучился. Почернел весь. И рубаха моя не понравилась. А она, гляди, какая…

И, размазывая по лицу слезы, она показала свое сокровище мужчине, чтобы тот понял, насколько очерствел душой Донатос.

Ольст едва сдержал смех. Но скаженной было не до веселья. Слезы лились ручьем. А колдун стоял в нескольких шагах поодаль, играя желваками.

— Гляди. Совсем не видит он, какая красивая…

Это оказалось уже слишком, в два прыжка "свет ясный" преодолел расстояние до блаженной, выхватил из рук скомороший наряд, швырнул его на пол, влепил дуре тяжелую затрещину и направился прочь, отпихнув рукоделье ногой.

Светла залилась еще пуще. Ольст стоял дурак дураком.

Кое-как успокоив девчонку, обережник нагнал Донатоса и дернул его за плечо:

— Что ж ты делаешь, а? Совсем озверел? Зачем руки распускаешь? Чего с блаженной взять?

На колдуна было страшно смотреть.

— Пусти, — прохрипел он. — Пусти, покуда еще и руку не сломал тебе.

В этот миг в ноги Ольсту кто-то вцепился, стискивая больное колено и заверещал.

— Родненький, худа ему не делай! Не надо! Меня ударь, если нужда есть, его не трогай!

Девка прижалась щекой к сапогу креффа и заплакала. В тишине каменного перехода были слышны судорожные рыдания Светлы, да тяжелое дыхание готовых сцепиться мужиков.