Читать «Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?» онлайн - страница 156

Для того чтобы читатель до конца осознал исключительную серьезность этого вопроса, следует упомянуть еще одно малоизвестное, но исключительно важное с точки зрения проблемы 22 июня событие: оккупацию Германией Югославии. Как известно, 27 марта 1941 года в Югославии произошел военный переворот и к власти пришел сербский режим, который потенциально был недружественен по отношению к фашистской Германии. Конечно, таких режимов в мире, да и в Европе было немало. Например, в той же Франции огромная территория осталась не оккупированной немцами: великолепные курорты, прекрасные виноградники и лучшее в мире вино — разве этот рай можно было сравнить с богом забытой Югославией? Однако через Югославию в отличие от Франции протекала (да и сейчас протекает) крупнейшая в Европе река Дунай, которая, по существу, осталась единственной артерией для транспортировки нефти из Румынии в Германию. Видимо, в этой точке уже нет необходимости подробно объяснять, что ждало экономику Германии, если эту важнейшую транспортную артерию перережет недружественное государство.

Завершая описание преследовавшего Сталина «наваждения» об оттягивании войны, мешавшего ему адекватно оценивать имевшуюся у него объективную информацию, необходимо осветить еще одно существенное обстоятельство, которое не нашло отражения ни в исторических, ни в аналитических исследованиях. Суть проблемы вытекает из простого вопроса: а на что рассчитывал Сталин — на то, что военная мощь СССР с течением времени будет возрастать, а оборонный потенциал Германии — ослабевать? Здесь совершенно неважно, какова цель оттягивания войны, то ли для того, чтобы лучше подготовиться к отражению агрессии со стороны Гитлера, то ли для того, чтобы самому первому напасть на Германию.

Выходит так, что Сталин полагал, будто Гитлер будет не просто сидеть сложа руки и ждать, когда советская военная машина еще больше накачает мускулы, а сам начнет активную работу по сокращению вооружений и вооруженных сил Германии и в конечном итоге превратится в миролюбивую овечку. Даже последний профан усомнится в такой странной логике и в таких наивных надеждах, достойных разве что параноика или дилетанта.

В действительности ситуация для СССР по мере оттягивания войны могла сложиться еще хуже, чем это можно представить в самом страшном сне. Во-первых, Германия в 1941 году уже стояла на пороге создания реактивной авиации, а советские летчики еще летали на бипланах. Речь идет даже не о пульсирующем реактивном двигателе для крылатой ракеты Фау-1, который и по меркам XXI века считается высокотехнологичным, революционным и удачным решением и о котором в Советском Союзе в то время не могли даже мечтать. Большее значение имело появление газотурбинного двигателя, и его первый действующий образец был создан в фашистской Германии немецким инженером фон Охайном еще в 1935 году. Более того, 27 августа 1939 года летчик-испытатель Эрих Варзиц поднял в небо первый в мире реактивный самолет Не-178 («Хейнкель-178») с турбореактивным двигателем «HeS 3» конструкции фон Охайна. Начальные испытания реактивного самолета показали существенный прирост скорости до 700 км/час, то есть значительно выше, чем для самого скоростного самолета того времени с поршневыми двигателями. Эстафету Хейнкеля подхватили еще две немецкие компании — «Юнкере» и «БМВ». В итоге к 1941 году в Германии был налажен мелкосерийный выпуск газотурбинных двигателей для проведения испытаний и поиска оптимальной аэродинамической компоновки реактивных самолетов.