Читать «Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?» онлайн - страница 146

Вероятно, для большинства читателей будет интересно узнать, что 68 советских пушек Ф-22 (без доработок) было переброшено в Северную Африку. Именно эти артиллерийские системы в сочетании с легендарной немецкой зенитной пушкой Flak 36/37 калибра 88 мм (86 единиц) обеспечили Эрвину Роммелю (командующему немецкой танковой армией «Африка») огневое превосходство в борьбе с британскими танками в сражении при Эль-Аламейне осенью 1942 года, несмотря на то что по количеству пушек британцы превосходили немецкую группировку в полтора раза.

Читатель, видимо, догадывается, что отдать противнику свое оружие в исправном состоянии — это явный признак дезертирства. И если учитывать только пушку Ф-22, то свое оружие отдали врагу десятки или даже сотни тысяч «доблестных» советских воинов. Здесь, правда, нужно особенно подчеркнуть, что применение и эксплуатация такого огромного количества тяжелого вооружения лежит не в компетенции ефрейтора или даже капитана. И здесь напрашивается первый вопрос: а можно ли при таком отношении военных начальников к применению и сохранности боевой техники ожидать каких-либо ростков боевой готовности? Конечно, хочется задать и второй вопрос: а кто же из соответствующих должностных лиц ответил за то, что за первые два-три месяца войны советские вооруженные силы потеряли почти всю свою тяжелую боевую технику?

Тотальная репрессивная система в Советском Союзе не то что не способствовала формированию в советских вооруженных силах лучших боевых качеств, она их фактически выкорчевывала. Эту ситуацию можно проиллюстрировать на следующих двух примерах, наиболее ярко характеризующих сталинский режим.

Начать нужно, конечно, с самого главного, что есть у человека, то есть с его жизни, которая дарована ему Господом Богом, но которая в сталинские времена гроша ломаного не стоила. Тем не менее к концу 1938 года в карательной системе сталинского режима был наведен некоторый «порядок» в части утверждения приговоров к высшей мере наказания. Такие приговоры направлялись в специальную комиссию Политбюро ЦК ВКП(б), где и выносилось окончательное решение. Только после этого соответствующее дело «спускалось» в Верховный суд, который уже формально утверждал принятое в Политбюро решение. Понятно, что не приходится даже говорить о законности такого порядка принятия решения о казни человека, так как ни сама процедура, ни тем более комиссия Политбюро ВКП(б) в сталинской конституции даже не упоминались. И все же смертный приговор приводился в исполнение после многократных проверок, в которых участвовал не один десяток «несгибаемых» сталинских партийных деятелей.