Читать «Назначенье границ» онлайн - страница 151
Татьяна Апраксина
— Скорее всего, ничего не произойдет. Скорее всего, Валентиниан охотно выдаст младшую дочь за моего сына и будет радоваться тому, как ловко балансирует между мной и Гензерихом. А остальные просто не посмеют… Год-полтора, и все решится. Но рисковать я не хочу.
— Хорошо, пусть будет так.
«Я слишком много должен ему, чтобы спорить, даже несмотря на то, что причину лучше бы похоронить, а ситуация мне не нравится, очень не нравится, и кажется, что мы что-то упустили… или мне в очередной раз рассказали половину правды, да и не в той последовательности, чтобы разобраться. Я не буду спорить, я сделаю, что приказано… но, кажется, я об этом пожалею. Все мы об этом пожалеем…»
— Будь осторожен. Я, конечно, отрежу уши всем, кто посмеет… но лучше бы без этого обойтись.
— Буду, — серьезно кивает командующий. — Я твердо намерен дожить до ста.
Комната обставлена более чем просто. Пожалуй, здесь недостает многих привычных предметов: письменных принадлежностей, свитков, безделушек, создающих уют, игральных костей. Зато немногие имеющиеся вещи строго расставлены по местам. Глиняный кувшин — ровно в середине стола, и на выскобленной столешнице не отпечатались круги от воды или вина: кувшин всегда занимает одно-единственное положение. Плетеная циновка на полу лежит встык с ножками стола. Два тяжелых табурета прижались к стене.
В комнате нет ни окон, ни ламп, ни подсвечников. Единственный источник света — толстая полуоплывшая свеча на краю стола. Ее принесла с собой женщина, сидящая сейчас на одном из табуретов. Руки сложены на коленях. Голова чуть опущена. Собеседник сидит рядом, тоже лицом к противоположной стене, то и дело склоняет голову вправо: ловит голос пришедшей.
Изредка поворачиваясь к ней, он смотрит не в лицо — вверх, чуть выше тяжелого узла темно-медовых волос.
Человек долго проклинал обрушившуюся на него темноту. Теперь он не знает, что думать. Стол и кров он мог бы добыть себе и сам. Раньше. До того, как ослеп. Но не хотел. Хотел — тишины, пустоты, тепла, покоя. И получил все, кроме пустоты. Ну и тишины тоже. Какая тишина в огромном доме, где каждый — от хозяйских детей и гостей до слуг — то и дело забегает к тебе, узнать, не оставлено ли ему сообщений и распоряжений? Эту должность — полупривратника-полусекретаря-полунеизвестнокого — создала для него госпожа Пелагия, заметив, что он запоминает все услышанное, слово в слово, интонация в интонацию. Наверное, сначала это была выдумка, позволяющая несчастному слепцу не быть одиноким и ненужным. Год спустя никто не понимал, как в доме могло что-то делаться без него.
Человек, сам выбравший свою участь, пусть и неосторожным словом, брошенным бездумно, не так уж и недоволен. Все-таки сделал, что хотел — и остался в живых…
«Впрочем, кто бы его стал лишать жизни, — хмыкает про себя тот, которого в комнате нет. Почти что нет. — Это раньше у него жизни не было, никакой, и был он хоть и зрячий, а куда более слепой…
